Неточные совпадения
Именно мне все так и
кажется, когда я к людям вхожу, что я
подлее всех и что меня все за шута принимают, так вот «давай же я и в самом деле сыграю шута, не боюсь ваших мнений, потому что все вы до единого
подлее меня!» Вот потому я и шут, от стыда шут, старец великий, от стыда.
Ему вспомнились его же собственные слова у старца: «Мне все так и
кажется, когда я вхожу куда-нибудь, что я
подлее всех и что меня все за шута принимают, — так вот давай же я и в самом деле сыграю шута, потому что вы все до единого глупее и
подлее меня».
Неточные совпадения
Он покраснел; ему было стыдно убить человека безоружного; я глядел на него пристально; с минуту мне
казалось, что он бросится к ногам моим, умоляя о прощении; но как признаться в таком
подлом умысле?.. Ему оставалось одно средство — выстрелить на воздух; я был уверен, что он выстрелит на воздух! Одно могло этому помешать: мысль, что я потребую вторичного поединка.
Но молодой человек, как
кажется, хотел во что бы то ни стало развеселить меня: он заигрывал со мной, называл меня молодцом и, как только никто из больших не смотрел на нас,
подливал мне в рюмку вина из разных бутылок и непременно заставлял выпивать.
Его лицо, надутое, как воздушный пузырь,
казалось освещенным изнутри красным огнем, а уши были лиловые, точно у пьяницы; глаза, узенькие, как два тире, изучали Варвару. С нелепой быстротой он бросал в рот себе бисквиты, сверкал чиненными золотом зубами и пил содовую воду,
подливая в нее херес. Мать, похожая на чопорную гувернантку из англичанок, занимала Варвару, рассказывая:
О, никогда эти люди, эти лица, эти круперы, эти игорные крики, вся эта
подлая зала у Зерщикова, никогда не
казалось мне все это так омерзительно, так мрачно, так грубо и грустно, как в этот раз!
Последний сидел в своей комнате, не
показываясь на крики сердитой бабы, а на следующее утро опять появился на подоконнике с таинственным предметом под полой. Нам он объяснил во время одевания, что Петрик — скверный, скверный, скверный мальчишка. И мать у него
подлая баба… И что она дура, а он, Уляницкий, «достанет себе другого мальчика, еще лучше». Он сердился, повторял слова, и его козлиная бородка вздрагивала очень выразительно.