Неточные совпадения
Она еще была в живых и все время, все восемь
лет, не могла
забыть обиды, ей нанесенной.
Старец великий, кстати, вот было
забыл, а ведь так и положил, еще с третьего
года, здесь справиться, именно заехать сюда и настоятельно разузнать и спросить: не прикажите только Петру Александровичу прерывать.
— На тебя глянуть пришла. Я ведь у тебя бывала, аль
забыл? Не велика же в тебе память, коли уж меня
забыл. Сказали у нас, что ты хворый, думаю, что ж, я пойду его сама повидаю: вот и вижу тебя, да какой же ты хворый? Еще двадцать
лет проживешь, право, Бог с тобою! Да и мало ли за тебя молебщиков, тебе ль хворать?
Он два
года назад, прощаясь, говорил, что никогда не
забудет, что мы вечные друзья, вечные, вечные!
Был один, один тоже офицер, мы его полюбили, мы ему все принесли, давно это было, пять
лет назад, а он нас
забыл, он женился.
— А, это «единый безгрешный» и его кровь! Нет, не
забыл о нем и удивлялся, напротив, все время, как ты его долго не выводишь, ибо обыкновенно в спорах все ваши его выставляют прежде всего. Знаешь, Алеша, ты не смейся, я когда-то сочинил поэму, с
год назад. Если можешь потерять со мной еще минут десять, то я б ее тебе рассказал?
В Петербурге, в кадетском корпусе, пробыл я долго, почти восемь
лет, и с новым воспитанием многое заглушил из впечатлений детских, хотя и не
забыл ничего.
Пустился он тогда в большую служебную деятельность, сам напросился на хлопотливое и трудное поручение, занимавшее его
года два, и, будучи характера сильного, почти
забывал происшедшее; когда же вспоминал, то старался не думать о нем вовсе.
Я шел сюда, чтобы погибнуть, и говорил: «Пусть, пусть!» — и это из-за моего малодушия, а она через пять
лет муки, только что кто-то первый пришел и ей искреннее слово сказал, — все простила, все
забыла и плачет!
Назар Иванович, выслушав, согласился, но на грех отлучился наверх к барыне, куда его внезапно позвали, и на ходу, встретив своего племянника, парня
лет двадцати, недавно только прибывшего из деревни, приказал ему побыть на дворе, но
забыл приказать о капитане.
«Тут уж бесспорно, тут право ее и его; тут ее первая любовь, которую она в пять
лет не
забыла: значит, только его и любила в эти пять
лет, а я-то, я зачем тут подвернулся?
— По-русски, говори по-русски, чтобы ни одного слова польского не было! — закричала она на него. — Говорил же прежде по-русски, неужели
забыл в пять
лет! — Она вся покраснела от гнева.
— О да, я сам был тогда еще молодой человек… Мне… ну да, мне было тогда сорок пять
лет, а я только что сюда приехал. И мне стало тогда жаль мальчика, и я спросил себя: почему я не могу купить ему один фунт… Ну да, чего фунт? Я
забыл, как это называется… фунт того, что дети очень любят, как это — ну, как это… — замахал опять доктор руками, — это на дереве растет, и его собирают и всем дарят…
Но в своей горячей речи уважаемый мой противник (и противник еще прежде, чем я произнес мое первое слово), мой противник несколько раз воскликнул: „Нет, я никому не дам защищать подсудимого, я не уступлю его защиту защитнику, приехавшему из Петербурга, — я обвинитель, я и защитник!“ Вот что он несколько раз воскликнул и, однако же,
забыл упомянуть, что если страшный подсудимый целые двадцать три
года столь благодарен был всего только за один фунт орехов, полученных от единственного человека, приласкавшего его ребенком в родительском доме, то, обратно, не мог же ведь такой человек и не помнить, все эти двадцать три
года, как он бегал босой у отца „на заднем дворе, без сапожек, и в панталончиках на одной пуговке“, по выражению человеколюбивого доктора Герценштубе.
Я слово вам даю от себя, господа, что я ни одного из вас не
забуду; каждое лицо, которое на меня теперь, сейчас, смотрит, припомню, хоть бы и чрез тридцать
лет.
Неточные совпадения
[Ныне доказано, что тела всех вообще начальников подчиняются тем же физиологическим законам, как и всякое другое человеческое тело, но не следует
забывать, что в 1762
году наука была в младенчестве.
Двоекурову Семен Козырь полюбился по многим причинам. Во-первых, за то, что жена Козыря, Анна, пекла превосходнейшие пироги; во-вторых, за то, что Семен, сочувствуя просветительным подвигам градоначальника, выстроил в Глупове пивоваренный завод и пожертвовал сто рублей для основания в городе академии; в-третьих, наконец, за то, что Козырь не только не
забывал ни Симеона-богоприимца, ни Гликерии-девы (дней тезоименитства градоначальника и супруги его), но даже праздновал им дважды в
год.
«Что им так понравилось?» подумал Михайлов. Он и
забыл про эту, три
года назад писанную, картину.
Забыл все страдания и восторги, которые он пережил с этою картиной, когда она несколько месяцев одна неотступно день и ночь занимала его,
забыл, как он всегда
забывал про оконченные картины. Он не любил даже смотреть на нее и выставил только потому, что ждал Англичанина, желавшего купить ее.
Анна никак не ожидала, чтобы та, совершенно не изменившаяся, обстановка передней того дома, где она жила девять
лет, так сильно подействовала на нее. Одно за другим, воспоминания, радостные и мучительные, поднялись в ее душе, и она на мгновенье
забыла, зачем она здесь.
— Нет, ты мне всё-таки скажи… Ты видишь мою жизнь. Но ты не
забудь, что ты нас видишь
летом, когда ты приехала, и мы не одни… Но мы приехали раннею весной, жили совершенно одни и будем жить одни, и лучше этого я ничего не желаю. Но представь себе, что я живу одна без него, одна, а это будет… Я по всему вижу, что это часто будет повторяться, что он половину времени будет вне дома, — сказала она, вставая и присаживаясь ближе к Долли.