Неточные совпадения
— Видите ли, мы к этому старцу по своему
делу, — заметил строго Миусов, — мы, так сказать, получили аудиенцию «у
сего лица», а потому хоть и благодарны вам за дорогу, но вас уж не попросим входить вместе.
— Правда, вы не мне рассказывали; но вы рассказывали в компании, где и я находился, четвертого года это
дело было. Я потому и упомянул, что рассказом
сим смешливым вы потрясли мою веру, Петр Александрович. Вы не знали о
сем, не ведали, а я воротился домой с потрясенною верой и с тех пор все более и более сотрясаюсь. Да, Петр Александрович, вы великого падения были причиной! Это уж не Дидерот-с!
Ступай к мужу, мать,
сего же
дня ступай.
Дело в том, что он и прежде с Иваном Федоровичем несколько пикировался в познаниях и некоторую небрежность его к себе хладнокровно не выносил: «До
сих пор, по крайней мере, стоял на высоте всего, что есть передового в Европе, а это новое поколение решительно нас игнорирует», — думал он про себя.
Не далее как
дней пять тому назад, в одном здешнем, по преимуществу дамском, обществе он торжественно заявил в споре, что на всей земле нет решительно ничего такого, что бы заставляло людей любить себе подобных, что такого закона природы: чтобы человек любил человечество — не существует вовсе, и что если есть и была до
сих пор любовь на земле, то не от закона естественного, а единственно потому, что люди веровали в свое бессмертие.
— Брат, постой, — с чрезвычайным беспокойством опять прервал Алеша, — ведь тут все-таки одно
дело ты мне до
сих пор не разъяснил: ведь ты жених, ведь ты все-таки жених? Как же ты хочешь порвать, если она, невеста, не хочет?
Вот я, может быть, пойду да и скажу ему сейчас, чтоб он у меня с
сего же
дня остался…
В Страстную же седмицу от понедельника даже до субботнего вечера,
дней шесть, хлеб с водою точию ясти и зелие не варено, и
се с воздержанием; аще есть можно и не на всяк
день приимати, но, яко же речено бысть, о первой седмице.
Но что
сие сравнительно с вами, великий отче, — ободрившись, прибавил монашек, — ибо и круглый год, даже и во Святую Пасху, лишь хлебом с водою питаетесь, и что у нас хлеба на два
дня, то у вас на всю седмицу идет.
Может, вспоминая
сей день великий, не забудешь и слов моих, ради сердечного тебе напутствия данных, ибо млад еси, а соблазны в мире тяжелые и не твоим силам вынести их.
Солидарность в грехе между людьми я понимаю, понимаю солидарность и в возмездии, но не с детками же солидарность в грехе, и если правда в самом
деле в том, что и они солидарны с отцами их во всех злодействах отцов, то уж, конечно, правда эта не от мира
сего и мне непонятна.
«О
дне же
сем и часе не знает даже и Сын, токмо лишь Отец мой небесный», как изрек он и сам еще на земле.
О,
дело это до
сих пор лишь в начале, но оно началось.
Отцы и учители мои, — умиленно улыбаясь, обратился он к гостям своим, — никогда до
сего дня не говорил я, даже и ему, за что был столь милым душе моей лик
сего юноши.
Но была ли это вполне тогдашняя беседа, или он присовокупил к ней в записке своей и из прежних бесед с учителем своим, этого уже я не могу решить, к тому же вся речь старца в записке этой ведется как бы беспрерывно, словно как бы он излагал жизнь свою в виде повести, обращаясь к друзьям своим, тогда как, без сомнения, по последовавшим рассказам, на
деле происходило несколько иначе, ибо велась беседа в тот вечер общая, и хотя гости хозяина своего мало перебивали, но все же говорили и от себя, вмешиваясь в разговор, может быть, даже и от себя поведали и рассказали что-либо, к тому же и беспрерывности такой в повествовании
сем быть не могло, ибо старец иногда задыхался, терял голос и даже ложился отдохнуть на постель свою, хотя и не засыпал, а гости не покидали мест своих.
Да и не хоромы же строить для
сего дела, а просто к себе в избу прими; не страшись, не изгадят они твою избу, ведь всего-то на час один собираешь.
А надо заметить, что жил я тогда уже не на прежней квартире, а как только подал в отставку, съехал на другую и нанял у одной старой женщины, вдовы чиновницы, и с ее прислугой, ибо и переезд-то мой на
сию квартиру произошел лишь потому только, что я Афанасия в тот же
день, как с поединка воротился, обратно в роту препроводил, ибо стыдно было в глаза ему глядеть после давешнего моего с ним поступка — до того наклонен стыдиться неприготовленный мирской человек даже иного справедливейшего своего
дела.
Совершив
сие ужасное
дело, вышел прежним путем.
И не знал я в
сей вечер, что на завтра как раз приходится
день рождения его.
Начальство и суд не могли не дать хода
делу, но приостановились и они: хотя представленные вещи и письма и заставили размышлять, но решено было и тут, что если
сии документы и оказались бы верными, то все же окончательное обвинение не могло бы быть произнесено на основании только
сих документов.
А многострадального раба Божия Михаила памятую в молитвах моих и до
сего дня на каждый
день.
В просвещенном мире слово
сие произносится в наши
дни у иных уже с насмешкой, а у некоторых и как бранное.
Но о
сем скажем в следующей книге, а теперь лишь прибавим вперед, что не прошел еще и
день, как совершилось нечто до того для всех неожиданное, а по впечатлению, произведенному в среде монастыря и в городе, до того как бы странное, тревожное и сбивчивое, что и до
сих пор, после стольких лет, сохраняется в городе нашем самое живое воспоминание о том столь для многих тревожном
дне…
— Полно, сыне милый, полно, друг, — прочувствованно произнес он наконец, — чего ты? Радуйся, а не плачь. Или не знаешь, что
сей день есть величайший из
дней его? Где он теперь, в минуту
сию, вспомни-ка лишь о том!
Вот почему и думаю я, что многие, заслышав тлетворный дух от тела его, да еще в такой скорости — ибо не прошло еще и
дня со смерти его, были безмерно обрадованы; равно как из преданных старцу и доселе чтивших его нашлись тотчас же таковые, что были
сим событием чуть не оскорблены и обижены лично.
Те, кои бы, может, и не прибыли в
сей день вовсе и не располагали прибыть, теперь нарочно приехали, между ними некоторые значительного чина особы.
Он остановился и вдруг спросил себя: «Отчего
сия грусть моя даже до упадка духа?» — и с удивлением постиг тотчас же, что
сия внезапная грусть его происходит, по-видимому, от самой малой и особливой причины:
дело в том, что в толпе, теснившейся сейчас у входа в келью, заприметил он между прочими волнующимися и Алешу и вспомнил он, что, увидав его, тотчас же почувствовал тогда в сердце своем как бы некую боль.
И упала баба в озеро и горит по
сей день.
Тогда Митя, все это предвидевший и нарочно на
сей случай захвативший с собой бумагу и карандаш, четко написал на клочке бумаги одну строчку: «По самонужнейшему
делу, близко касающемуся Аграфены Александровны» — и послал это старику.
Николай Парфенович хоть и внес в протокол, но проявил при
сем неприятном случае самую похвальную деловитость и умение распорядиться: после строгого внушения Мите он сам тотчас же прекратил все дальнейшие расспросы касательно романической стороны
дела и поскорее перешел к существенному.
Когда подписан был протокол, Николай Парфенович торжественно обратился к обвиняемому и прочел ему «Постановление», гласившее, что такого-то года и такого-то
дня, там-то, судебный следователь такого-то окружного суда, допросив такого-то (то есть Митю) в качестве обвиняемого в том-то и в том-то (все вины были тщательно прописаны) и принимая во внимание, что обвиняемый, не признавая себя виновным во взводимых на него преступлениях, ничего в оправдание свое не представил, а между тем свидетели (такие-то) и обстоятельства (такие-то) его вполне уличают, руководствуясь такими-то и такими-то статьями «Уложения о наказаниях» и т. д., постановил: для пресечения такому-то (Мите) способов уклониться от следствия и суда, заключить его в такой-то тюремный замок, о чем обвиняемому объявить, а копию
сего постановления товарищу прокурора сообщить и т. д., и т. д.
— Об этом после, теперь другое. Я об Иване не говорил тебе до
сих пор почти ничего. Откладывал до конца. Когда эта штука моя здесь кончится и скажут приговор, тогда тебе кое-что расскажу, все расскажу. Страшное тут
дело одно… А ты будешь мне судья в этом
деле. А теперь и не начинай об этом, теперь молчок. Вот ты говоришь об завтрашнем, о суде, а веришь ли, я ничего не знаю.
Заставить же говорить преступника можно лишь внезапным и как бы нечаянным сообщением ему какого-нибудь нового факта, какого-нибудь обстоятельства
дела, которое по значению своему колоссально, но которого он до
сих пор ни за что не предполагал и никак не мог усмотреть.
В этом месте защитника прервал довольно сильный аплодисмент. В самом
деле, последние слова свои он произнес с такою искренне прозвучавшею нотой, что все почувствовали, что, может быть, действительно ему есть что сказать и что то, что он скажет сейчас, есть и самое важное. Но председатель, заслышав аплодисмент, громко пригрозил «очистить» залу суда, если еще раз повторится «подобный случай». Все затихло, и Фетюкович начал каким-то новым, проникновенным голосом, совсем не тем, которым говорил до
сих пор.