Неточные совпадения
В продолжение своей карьеры он перебывал в связях со многими либеральнейшими людьми своей эпохи, и в России и за границей, знавал лично и Прудона и Бакунина и особенно любил вспоминать и рассказывать, уже под концом своих странствий, о трех
днях февральской парижской революции сорок восьмого
года, намекая, что чуть ли и сам он не был в ней участником на баррикадах.
Вот это и начал эксплуатировать Федор Павлович, то есть отделываться малыми подачками, временными высылками, и в конце концов так случилось, что когда, уже
года четыре спустя, Митя, потеряв терпение, явился в наш городок в другой раз, чтобы совсем уж покончить
дела с родителем, то вдруг оказалось, к его величайшему изумлению, что у него уже ровно нет ничего, что и сосчитать даже трудно, что он перебрал уже деньгами всю стоимость своего имущества у Федора Павловича, может быть еще даже сам должен ему; что по таким-то и таким-то сделкам, в которые сам тогда-то и тогда пожелал вступить, он и права не имеет требовать ничего более, и проч., и проч.
В гимназии своей он курса не кончил; ему оставался еще целый
год, как он вдруг объявил своим дамам, что едет к отцу по одному
делу, которое взбрело ему в голову.
Либерал сороковых и пятидесятых
годов, вольнодумец и атеист, он, от скуки, может быть, а может быть, для легкомысленной потехи, принял в этом
деле чрезвычайное участие.
— Правда, вы не мне рассказывали; но вы рассказывали в компании, где и я находился, четвертого
года это
дело было. Я потому и упомянул, что рассказом сим смешливым вы потрясли мою веру, Петр Александрович. Вы не знали о сем, не ведали, а я воротился домой с потрясенною верой и с тех пор все более и более сотрясаюсь. Да, Петр Александрович, вы великого падения были причиной! Это уж не Дидерот-с!
— А я насчет того-с, — заговорил вдруг громко и неожиданно Смердяков, — что если этого похвального солдата подвиг был и очень велик-с, то никакого опять-таки, по-моему, не было бы греха и в том, если б и отказаться при этой случайности от Христова примерно имени и от собственного крещения своего, чтобы спасти тем самым свою жизнь для добрых
дел, коими в течение
лет и искупить малодушие.
Но что сие сравнительно с вами, великий отче, — ободрившись, прибавил монашек, — ибо и круглый
год, даже и во Святую Пасху, лишь хлебом с водою питаетесь, и что у нас хлеба на два
дня, то у вас на всю седмицу идет.
— Вот таких-то эти нежные барышни и любят, кутил да подлецов! Дрянь, я тебе скажу, эти барышни бледные; то ли
дело… Ну! кабы мне его молодость, да тогдашнее мое лицо (потому что я лучше его был собой в двадцать восемь-то
лет), так я бы точно так же, как и он, побеждал. Каналья он! А Грушеньку все-таки не получит-с, не получит-с… В грязь обращу!
Но только в том
дело, самое главное, что ей нужно, может быть,
лет пятнадцать аль двадцать, чтобы догадаться, что Дмитрия она вовсе не любит, а любит только меня, которого мучает.
Кончается тем, что она вымаливает у Бога остановку мук на всякий
год от Великой Пятницы до Троицына
дня, а грешники из ада тут же благодарят Господа и вопиют к нему: «Прав ты, Господи, что так судил».
Тут
дело в том только, что старику надо высказаться, что наконец за все девяносто
лет он высказывается и говорит вслух то, о чем все девяносто
лет молчал.
— Да ведь это же вздор, Алеша, ведь это только бестолковая поэма бестолкового студента, который никогда двух стихов не написал. К чему ты в такой серьез берешь? Уж не думаешь ли ты, что я прямо поеду теперь туда, к иезуитам, чтобы стать в сонме людей, поправляющих его подвиг? О Господи, какое мне
дело! Я ведь тебе сказал: мне бы только до тридцати
лет дотянуть, а там — кубок об пол!
А в самом
деле мы, может быть,
лет на семь, на десять прощаемся.
Налгал третьего
года, что жена у него умерла и что он уже женат на другой, и ничего этого не было, представь себе: никогда жена его не умирала, живет и теперь и его бьет каждые три
дня по разу.
На заре
дней моих, еще малым ребенком, имел я старшего брата, умершего юношей, на глазах моих, всего только семнадцати
лет.
«Не то что
день, и много
дней проживете, — ответит, бывало, доктор, — и месяцы, и
годы еще проживете».
— «Да чего
годы, чего месяцы! — воскликнет, бывало, — что тут дни-то считать, и одного
дня довольно человеку, чтобы все счастие узнать.
Библию же одну никогда почти в то время не развертывал, но никогда и не расставался с нею, а возил ее повсюду с собой: воистину берег эту книгу, сам того не ведая, «на
день и час, на месяц и
год».
Выждал я время и раз в большом обществе удалось мне вдруг «соперника» моего оскорбить будто бы из-за самой посторонней причины, подсмеяться над одним мнением его об одном важном тогда событии — в двадцать шестом
году дело было — и подсмеяться, говорили люди, удалось остроумно и ловко.
Ибо воистину приготовлены в тишине «на
день и час, и месяц и
год».
Но о сем скажем в следующей книге, а теперь лишь прибавим вперед, что не прошел еще и
день, как совершилось нечто до того для всех неожиданное, а по впечатлению, произведенному в среде монастыря и в городе, до того как бы странное, тревожное и сбивчивое, что и до сих пор, после стольких
лет, сохраняется в городе нашем самое живое воспоминание о том столь для многих тревожном
дне…
Потом уже, и после многих даже
лет, иные разумные иноки наши, припоминая весь тот
день в подробности, удивлялись и ужасались тому, каким это образом соблазн мог достигнуть тогда такой степени.
— У матери двугривенный, девяти
лет был, через три
дня отдал. — Сказав это, Митя вдруг встал с места.
Дорогой сюда они успели кое в чем сговориться и условиться насчет предстоящего
дела и теперь, за столом, востренький ум Николая Парфеновича схватывал на
лету и понимал всякое указание, всякое движение в лице своего старшего сотоварища, с полуслова, со взгляда, с подмига глазком.
Понимаю же я теперешнюю разницу: ведь я все-таки пред вами преступник сижу, как, стало быть, в высшей степени неровня, а вам поручено меня наблюдать: не погладите же вы меня по головке за Григория, нельзя же в самом
деле безнаказанно головы ломать старикам, ведь упрячете же вы меня за него по суду, ну на полгода, ну на
год в смирительный, не знаю, как там у вас присудят, хотя и без лишения прав, ведь без лишения прав, прокурор?
Когда подписан был протокол, Николай Парфенович торжественно обратился к обвиняемому и прочел ему «Постановление», гласившее, что такого-то
года и такого-то
дня, там-то, судебный следователь такого-то окружного суда, допросив такого-то (то есть Митю) в качестве обвиняемого в том-то и в том-то (все вины были тщательно прописаны) и принимая во внимание, что обвиняемый, не признавая себя виновным во взводимых на него преступлениях, ничего в оправдание свое не представил, а между тем свидетели (такие-то) и обстоятельства (такие-то) его вполне уличают, руководствуясь такими-то и такими-то статьями «Уложения о наказаниях» и т. д., постановил: для пресечения такому-то (Мите) способов уклониться от следствия и суда, заключить его в такой-то тюремный замок, о чем обвиняемому объявить, а копию сего постановления товарищу прокурора сообщить и т. д., и т. д.
С тех пор, с самой его смерти, она посвятила всю себя воспитанию этого своего нещечка мальчика Коли, и хоть любила его все четырнадцать
лет без памяти, но уж, конечно, перенесла с ним несравненно больше страданий, чем выжила радостей, трепеща и умирая от страха чуть не каждый
день, что он заболеет, простудится, нашалит, полезет на стул и свалится, и проч., и проч.
— Во-первых, не тринадцать, а четырнадцать, через две недели четырнадцать, — так и вспыхнул он, — а во-вторых, совершенно не понимаю, к чему тут мои
лета?
Дело в том, каковы мои убеждения, а не который мне
год, не правда ли?
— В погреб надлежало и без того идти-с, в
день по нескольку даже раз-с, — не спеша протянул Смердяков. — Так точно
год тому назад я с чердака полетел-с. Беспременно так, что падучую нельзя предсказать вперед
днем и часом, но предчувствие всегда можно иметь.
— Никак нет-с. На другой же
день, наутро, до больницы еще, ударила настоящая, и столь сильная, что уже много
лет таковой не бывало. Два
дня был в совершенном беспамятстве.
Недавно в Петербурге один молодой человек, почти мальчик, восемнадцати
лет, мелкий разносчик с лотка, вошел среди бела
дня с топором в меняльную лавку и с необычайною, типическою дерзостью убил хозяина лавки и унес с собою тысячу пятьсот рублей денег.