Неточные совпадения
А посему, — молвил святой, — и ты
радуйся, жено, а не плачь, и твой младенец теперь у
Господа в сонме ангелов его пребывает».
И не утешайся, и не надо тебе утешаться, не утешайся и плачь, только каждый раз, когда плачешь, вспоминай неуклонно, что сыночек твой — есть единый от ангелов Божиих — оттуда на тебя смотрит и видит тебя, и на твои слезы
радуется, и на них
Господу Богу указывает.
Нечаянно увидел меня на базаре, узнал, подбежал ко мне и, Боже, сколь
обрадовался, так и кинулся ко мне: «Батюшка,
барин, вы ли это?
В его голове болезненный чад, соображение еще дремлет, но вот он в саду, подходит к освещенным окнам и слышит страшную весть от
барина, который, конечно, ему
обрадовался.
Встану я молиться, а Титов словно сзади стоит и в затылок мне дышит, оттого молюсь я несуразно, кощунственно, не о
господе радуюсь, а думаю о делах своих — как мне быть?
Неточные совпадения
— Не
радуйся, однако. Я как-то вступил с нею в разговор у колодца, случайно; третье слово ее было: «Кто этот
господин, у которого такой неприятный тяжелый взгляд? он был с вами, тогда…» Она покраснела и не хотела назвать дня, вспомнив свою милую выходку. «Вам не нужно сказывать дня, — отвечал я ей, — он вечно будет мне памятен…» Мой друг, Печорин! я тебя не поздравляю; ты у нее на дурном замечании… А, право, жаль! потому что Мери очень мила!..
Сказавши это, старик вышел. Чичиков задумался. Значенье жизни опять показалось немаловажным. «Муразов прав, — сказал он, — пора на другую дорогу!» Сказавши это, он вышел из тюрьмы. Часовой потащил за ним шкатулку, другой — чемодан белья. Селифан и Петрушка
обрадовались, как бог знает чему, освобожденью
барина.
Наконец бричка, сделавши порядочный скачок, опустилась, как будто в яму, в ворота гостиницы, и Чичиков был встречен Петрушкою, который одною рукою придерживал полу своего сюртука, ибо не любил, чтобы расходились полы, а другою стал помогать ему вылезать из брички. Половой тоже выбежал, со свечою в руке и салфеткою на плече.
Обрадовался ли Петрушка приезду
барина, неизвестно, по крайней мере, они перемигнулись с Селифаном, и обыкновенно суровая его наружность на этот раз как будто несколько прояснилась.
— Господин-то Разумихин! — вскричал Порфирий Петрович, точно
обрадовавшись вопросу все молчавшего Раскольникова, — хе! хе! хе!
— Ну, смотри же, хозяюшка, хлопочи, не осрамись; а вас,
господа, прошу за мной пожаловать. Вот и Тимофеич явился к тебе на поклон, Евгений. И он, чай,
обрадовался, старый барбос. Что? ведь
обрадовался, старый барбос? Милости просим за мной.