Опять-таки и то взямши, что никто
в наше время, не только вы-с, но и решительно никто, начиная с самых даже высоких лиц до самого последнего мужика-с, не сможет спихнуть горы в море, кроме разве какого-нибудь одного человека на всей земле, много двух, да и то, может, где-нибудь там в пустыне египетской в секрете спасаются, так что их и не найдешь вовсе, — то коли так-с, коли все остальные выходят неверующие, то неужели же всех сих остальных, то есть население всей земли-с, кроме каких-нибудь тех двух пустынников, проклянет Господь и при милосердии своем, столь известном, никому из них не простит?
— Слушай, я разбойника Митьку хотел сегодня было засадить, да и теперь еще не знаю, как решу. Конечно, в теперешнее модное время принято отцов да матерей за предрассудок считать, но ведь по законам-то, кажется, и
в наше время не позволено стариков отцов за волосы таскать, да по роже каблуками на полу бить, в их собственном доме, да похваляться прийти и совсем убить — все при свидетелях-с. Я бы, если бы захотел, скрючил его и мог бы за вчерашнее сейчас засадить.
Неточные совпадения
Впрочем, странно бы требовать
в такое
время, как
наше, от людей ясности.
Алексей Федорович Карамазов был третьим сыном помещика
нашего уезда Федора Павловича Карамазова, столь известного
в свое
время (да и теперь еще у нас припоминаемого) по трагической и темной кончине своей, приключившейся ровно тринадцать лет назад и о которой сообщу
в своем месте.
И
в то же
время он все-таки всю жизнь свою продолжал быть одним из бестолковейших сумасбродов по всему
нашему уезду.
Он долгое
время пред тем прожил не
в нашем городе.
Прибавьте, что он был юноша отчасти уже
нашего последнего
времени, то есть честный по природе своей, требующий правды, ищущий ее и верующий
в нее, а уверовав, требующий немедленного участия
в ней всею силой души своей, требующий скорого подвига, с непременным желанием хотя бы всем пожертвовать для этого подвига, даже жизнью.
Вот почему автор книги об «Основах церковно-общественного суда» судил бы правильно, если бы, изыскивая и предлагая эти основы, смотрел бы на них как на временный, необходимый еще
в наше грешное и незавершившееся
время компромисс, но не более.
— То есть
в двух словах, — упирая на каждое слово, проговорил опять отец Паисий, — по иным теориям, слишком выяснившимся
в наш девятнадцатый век, церковь должна перерождаться
в государство, так как бы из низшего
в высший вид, чтобы затем
в нем исчезнуть, уступив науке, духу
времени и цивилизации.
«Она сама, низкая, виновата», — говорил он утвердительно, а обидчиком был не кто иной, как «Карп с винтом» (так назывался один известный тогда городу страшный арестант, к тому
времени бежавший из губернского острога и
в нашем городе тайком проживавший).
Есть
в нем что-то мефистофелевское или, лучше, из «Героя
нашего времени»…
За границей теперь как будто и не бьют совсем, нравы, что ли, очистились, али уж законы такие устроились, что человек человека как будто уж и не смеет посечь, но зато они вознаградили себя другим и тоже чисто национальным, как и у нас, и до того национальным, что у нас оно как будто и невозможно, хотя, впрочем, кажется, и у нас прививается, особенно со
времени религиозного движения
в нашем высшем обществе.
Кричат и секунданты, особенно мой: «Как это срамить полк, на барьере стоя, прощения просить; если бы только я это знал!» Стал я тут пред ними пред всеми и уже не смеюсь: «Господа мои, говорю, неужели так теперь для
нашего времени удивительно встретить человека, который бы сам покаялся
в своей глупости и повинился,
в чем сам виноват, публично?» — «Да не на барьере же», — кричит мой секундант опять.
Он ясно и настойчиво передал нам, очнувшись, на расспросы
наши, что
в то еще
время, когда, выйдя на крыльцо и заслышав
в саду некоторый шум, он решился войти
в сад чрез калитку, стоявшую отпертою, то, войдя
в сад, еще прежде чем заметил вас
в темноте убегающего, как вы сообщили уже нам, от отворенного окошка,
в котором видели вашего родителя, он, Григорий, бросив взгляд налево и заметив действительно это отворенное окошко, заметил
в то же
время, гораздо ближе к себе, и настежь отворенную дверь, про которую вы заявили, что она все
время, как вы были
в саду, оставалась запертою.
Как раз
в это лето,
в июле месяце, во
время вакаций, случилось так, что маменька с сынком отправились погостить на недельку
в другой уезд, за семьдесят верст, к одной дальней родственнице, муж которой служил на станции железной дороги (той самой, ближайшей от
нашего города станции, с которой Иван Федорович Карамазов месяц спустя отправился
в Москву).
Но нашлись там как раз
в то
время и еще несколько мальчиков, с которыми он и сошелся; одни из них проживали на станции, другие по соседству — всего молодого народа от двенадцати до пятнадцати лет сошлось человек шесть или семь, а из них двое случились и из
нашего городка.
Пораженная докторша рассудила, пока есть еще
время, свезти Катерину
в одно приспособленное к подобным случаям
в нашем городке заведение у повивальной бабушки.
О, мы непосредственны, мы зло и добро
в удивительнейшем смешении, мы любители просвещения и Шиллера и
в то же
время мы бушуем по трактирам и вырываем у пьянчужек, собутыльников
наших, бороденки.
— Есть, — сказал он
в одной группе, как передавали потом, — есть эти невидимые нити, связующие защитника с присяжными. Они завязываются и предчувствуются еще во
время речи. Я ощутил их, они существуют. Дело
наше, будьте спокойны.
И хотя бы мы были заняты самыми важными делами, достигли почестей или впали бы
в какое великое несчастье — все равно не забывайте никогда, как нам было раз здесь хорошо, всем сообща, соединенным таким хорошим и добрым чувством, которое и нас сделало на это
время любви
нашей к бедному мальчику, может быть, лучшими, чем мы есть
в самом деле.
Неточные совпадения
Потом свою вахлацкую, // Родную, хором грянули, // Протяжную, печальную, // Иных покамест нет. // Не диво ли? широкая // Сторонка Русь крещеная, // Народу
в ней тьма тём, // А ни
в одной-то душеньке // Спокон веков до
нашего // Не загорелась песенка // Веселая и ясная, // Как вёдреный денек. // Не дивно ли? не страшно ли? // О
время,
время новое! // Ты тоже
в песне скажешься, // Но как?.. Душа народная! // Воссмейся ж наконец!
В самое то
время, когда взаимная
наша дружба утверждалась, услышали мы нечаянно, что объявлена война.
Что касается до внутреннего содержания «Летописца», то оно по преимуществу фантастическое и по местам даже почти невероятное
в наше просвещенное
время.
Но
в том-то именно и заключалась доброкачественность
наших предков, что как ни потрясло их описанное выше зрелище, они не увлеклись ни модными
в то
время революционными идеями, ни соблазнами, представляемыми анархией, но остались верными начальстволюбию и только слегка позволили себе пособолезновать и попенять на своего более чем странного градоначальника.
Лишь
в позднейшие
времена (почти на
наших глазах) мысль о сочетании идеи прямолинейности с идеей всеобщего осчастливления была возведена
в довольно сложную и не изъятую идеологических ухищрений административную теорию, но нивеляторы старого закала, подобные Угрюм-Бурчееву, действовали
в простоте души единственно по инстинктивному отвращению от кривой линии и всяких зигзагов и извилин.