Неточные совпадения
Вот это и начал эксплуатировать Федор Павлович, то есть отделываться малыми подачками, временными высылками, и в конце концов так случилось, что когда, уже года четыре спустя, Митя, потеряв терпение, явился в наш городок в другой раз, чтобы совсем уж покончить дела с родителем, то вдруг оказалось, к его величайшему изумлению, что у него уже ровно нет ничего, что и сосчитать даже трудно, что он перебрал уже деньгами всю стоимость своего имущества у Федора Павловича, может быть
еще даже сам должен ему; что по таким-то и таким-то сделкам, в которые сам тогда-то и тогда пожелал вступить, он и права не имеет требовать ничего более, и проч., и проч.
Он ужасно интересовался узнать брата Ивана, но
вот тот уже жил два месяца, а они хоть и виделись довольно часто, но все
еще никак не сходились: Алеша был и сам молчалив и как бы ждал чего-то, как бы стыдился чего-то, а брат Иван, хотя Алеша и подметил вначале на себе его длинные и любопытные взгляды, кажется, вскоре перестал даже и думать о нем.
Старец великий, кстати,
вот было забыл, а ведь так и положил,
еще с третьего года, здесь справиться, именно заехать сюда и настоятельно разузнать и спросить: не прикажите только Петру Александровичу прерывать.
— А
вот далекая! — указал он на одну
еще вовсе не старую женщину, но очень худую и испитую, не то что загоревшую, а как бы всю почерневшую лицом. Она стояла на коленях и неподвижным взглядом смотрела на старца. Во взгляде ее было что-то как бы исступленное.
И
вот что я тебе
еще скажу, Прохоровна: или сам он к тебе вскоре обратно прибудет, сынок твой, или наверно письмо пришлет.
— На тебя глянуть пришла. Я ведь у тебя бывала, аль забыл? Не велика же в тебе память, коли уж меня забыл. Сказали у нас, что ты хворый, думаю, что ж, я пойду его сама повидаю:
вот и вижу тебя, да какой же ты хворый?
Еще двадцать лет проживешь, право, Бог с тобою! Да и мало ли за тебя молебщиков, тебе ль хворать?
Она давно уже,
еще с прошлого раза, заметила, что Алеша ее конфузится и старается не смотреть на нее, и
вот это ее ужасно стало забавлять.
Вот почему автор книги об «Основах церковно-общественного суда» судил бы правильно, если бы, изыскивая и предлагая эти основы, смотрел бы на них как на временный, необходимый
еще в наше грешное и незавершившееся время компромисс, но не более.
— Именно тебя, — усмехнулся Ракитин. — Поспешаешь к отцу игумену. Знаю; у того стол. С самого того времени, как архиерея с генералом Пахатовым принимал, помнишь, такого стола
еще не было. Я там не буду, а ты ступай, соусы подавай. Скажи ты мне, Алексей, одно: что сей сон значит? Я
вот что хотел спросить.
— А
вот земной-то поклон твоему братцу Дмитрию Федоровичу. Да
еще как лбом-то стукнулся!
Ведь я наверно знаю, что Митенька сам и вслух, на прошлой неделе
еще, кричал в трактире пьяный, с цыганками, что недостоин невесты своей Катеньки, а брат Иван — так
вот тот достоин.
Теперь, как ты думаешь,
вот ты сегодня пойдешь и ей скажешь: «Приказали вам кланяться», а она тебе: «А деньги?» Ты
еще мог бы сказать ей: «Это низкий сладострастник и с неудержимыми чувствами подлое существо.
Мало того, я
вот что
еще знаю: теперь, на днях только, всего только, может быть, вчера, он в первый раз узнал серьезно (подчеркни: серьезно), что Грушенька-то в самом деле, может быть, не шутит и за меня замуж захочет прыгнуть.
Вот одним из таких созерцателей был наверно и Смердяков, и наверно тоже копил впечатления свои с жадностью, почти сам
еще не зная зачем.
— И не смейте говорить мне такие слова, обаятельница, волшебница! Вами-то гнушаться?
Вот я нижнюю губку вашу
еще раз поцелую. Она у вас точно припухла, так
вот чтоб она
еще больше припухла, и
еще,
еще… Посмотрите, как она смеется, Алексей Федорович, сердце веселится, глядя на этого ангела… — Алеша краснел и дрожал незаметною малою дрожью.
— Теперь я пока все-таки мужчина, пятьдесят пять всего, но я хочу и
еще лет двадцать на линии мужчины состоять, так ведь состареюсь — поган стану, не пойдут они ко мне тогда доброю волей, ну
вот тут-то денежки мне и понадобятся.
— На минутку! Останьтесь
еще на одну минуту. Я хочу услышать мнение
вот этого человека, которому я всем существом своим доверяю. Катерина Осиповна, не уходите и вы, — прибавила она, обращаясь к госпоже Хохлаковой. Она усадила Алешу подле себя, а Хохлакова села напротив, рядом с Иваном Федоровичем.
И
вот так-то детки наши — то есть не ваши, а наши-с, детки презренных, но благородных нищих-с, — правду на земле
еще в девять лет от роду узнают-с.
Это именно
вот в таком виде он должен был все это унижение почувствовать, а тут как раз я эту ошибку сделал, очень важную: я вдруг и скажи ему, что если денег у него недостанет на переезд в другой город, то ему
еще дадут, и даже я сам ему дам из моих денег сколько угодно.
До свидания, целуй меня
еще раз,
вот так, и ступай…
То первое явление было
еще в детстве моем, и
вот уже на склоне пути моего явилось мне воочию как бы повторение его.
Впрочем, и сам уже знал, что давно нездоров, и
еще за год пред тем проговорил раз за столом мне и матери хладнокровно: «Не жилец я на свете меж вами, может, и года не проживу», и
вот словно и напророчил.
«То-то
вот и есть, — отвечаю им, — это-то
вот и удивительно, потому следовало бы мне повиниться, только что прибыли сюда,
еще прежде ихнего выстрела, и не вводить их в великий и смертный грех, но до того безобразно, говорю, мы сами себя в свете устроили, что поступить так было почти и невозможно, ибо только после того, как я выдержал их выстрел в двенадцати шагах, слова мои могут что-нибудь теперь для них значить, а если бы до выстрела, как прибыли сюда, то сказали бы просто: трус, пистолета испугался и нечего его слушать.
Еще в первый месяц брака стала его смущать беспрерывная мысль: «
Вот жена любит меня, ну что, если б она узнала?» Когда стала беременна первым ребенком и поведала ему это, он вдруг смутился: «Даю жизнь, а сам отнял жизнь».
И
вот тут только обнаружилось, до какой степени все у нас приобыкли считать усопшего старца
еще при жизни его за несомненного и великого святого.
Вот почему и думаю я, что многие, заслышав тлетворный дух от тела его, да
еще в такой скорости — ибо не прошло
еще и дня со смерти его, были безмерно обрадованы; равно как из преданных старцу и доселе чтивших его нашлись тотчас же таковые, что были сим событием чуть не оскорблены и обижены лично.
— Н-ну!..
Вот! — прокричал было он в изумлении, но вдруг, крепко подхватив Алешу под руку, быстро повлек его по тропинке, все
еще ужасно опасаясь, что в том исчезнет решимость. Шли молча, Ракитин даже заговорить боялся.
— Давеча Федосья Марковна легла вам в ноги, молила, барыню чтобы вам не сгубить и
еще кого… так
вот, сударь, что везу-то я вас туда… Простите, сударь, меня, так, от совести, может, глупо что сказал.
—
Вот он так всегда жмет, всегда так! — весело отозвалась,
еще робко улыбаясь, Грушенька, кажется вдруг убедившаяся по виду Мити, что тот не будет буянить, с ужасным любопытством и все
еще с беспокойством в него вглядываясь. Было что-то в нем чрезвычайно ее поразившее, да и вовсе не ожидала она от него, что в такую минуту он так войдет и так заговорит.
— Ну
вот, ну
вот, экой ты! — укоризненно воскликнула Грушенька. —
Вот он такой точно ходил ко мне, — вдруг заговорит, а я ничего не понимаю. А один раз так же заплакал, а теперь
вот в другой — экой стыд! С чего ты плачешь-то? Было бы
еще с чего? — прибавила она вдруг загадочно и с каким-то раздражением напирая на свое словечко.
— Прекрасно, великолепно! Берите десять,
вот! — Он вытащил опять все кредитки из кармана и отыскал десять рублей. — А проиграешь,
еще приходи,
еще приходи…
В нужные минуты он ласково и подобострастно останавливал его и уговаривал, не давал ему оделять, как «тогда», мужиков «цигарками и ренским вином» и, Боже сохрани, деньгами, и очень негодовал на то, что девки пьют ликер и едят конфеты: «Вшивость лишь одна, Митрий Федорович, — говорил он, — я их коленком всякую напинаю, да
еще за честь почитать прикажу —
вот они какие!» Митя
еще раз вспомянул про Андрея и велел послать ему пуншу.
Изменился и весь тон его: это сидел уже опять равный всем этим людям человек, всем этим прежним знакомым его,
вот точно так, как если бы все они сошлись вчера, когда
еще ничего не случилось, где-нибудь в светском обществе.
— А вы и не знали! — подмигнул ему Митя, насмешливо и злобно улыбнувшись. — А что, коль не скажу? От кого тогда узнать? Знали ведь о знаках-то покойник, я да Смердяков,
вот и все, да
еще небо знало, да оно ведь вам не скажет. А фактик-то любопытный, черт знает что на нем можно соорудить, ха-ха! Утешьтесь, господа, открою, глупости у вас на уме. Не знаете вы, с кем имеете дело! Вы имеете дело с таким подсудимым, который сам на себя показывает, во вред себе показывает! Да-с, ибо я рыцарь чести, а вы — нет!
— Шутки в сторону, — проговорил он мрачно, — слушайте: с самого начала,
вот почти
еще тогда, когда я выбежал к вам давеча из-за этой занавески, у меня мелькнула уж эта мысль: «Смердяков!» Здесь я сидел за столом и кричал, что не повинен в крови, а сам все думаю: «Смердяков!» И не отставал Смердяков от души. Наконец теперь подумал вдруг то же: «Смердяков», но лишь на секунду: тотчас же рядом подумал: «Нет, не Смердяков!» Не его это дело, господа!
— Камень в огород! И камень низкий, скверный! Не боюсь! О господа, может быть, вам слишком подло мне же в глаза говорить это! Потому подло, что я это сам говорил вам. Не только хотел, но и мог убить, да
еще на себя добровольно натащил, что чуть не убил! Но ведь не убил же его, ведь спас же меня ангел-хранитель мой —
вот этого-то вы и не взяли в соображение… А потому вам и подло, подло! Потому что я не убил, не убил, не убил! Слышите, прокурор: не убил!
—
Вот как ударил!
Вот как убил! Чего вам
еще?
И
вот я ехидно отсчитываю половину от трех тысяч и зашиваю иглой хладнокровно, зашиваю с расчетом,
еще до пьянства зашиваю, а потом, как уж зашил, на остальную половину еду пьянствовать!
— Да
вот что вы сейчас сказали, — в удивлении смотрел на него Николай Парфенович, — то есть что вы до самого последнего часа все
еще располагали идти к госпоже Верховцевой просить у нее эту сумму… Уверяю вас, что это очень важное для нас показание, Дмитрий Федорович, то есть про весь этот случай… и особенно для вас, особенно для вас важное.
— Говорили, Митрий Федорович. При Андрее говорили.
Вот он тут сам, Андрей,
еще не уехал, призовите его. А там в зале, когда хор потчевали, так прямо закричали, что шестую тысячу здесь оставляете, — с прежними то есть, оно так понимать надо. Степан да Семен слышали, да Петр Фомич Калганов с вами тогда рядом стоял, может, и они тоже запомнили…
Вот он будто бы где-то едет в степи, там, где служил давно,
еще прежде, и везет его в слякоть на телеге, на паре, мужик.
Маленькая фигурка Николая Парфеновича выразила под конец речи самую полную сановитость. У Мити мелькнуло было вдруг, что
вот этот «мальчик» сейчас возьмет его под руку, уведет в другой угол и там возобновит с ним недавний
еще разговор их о «девочках». Но мало ли мелькает совсем посторонних и не идущих к делу мыслей иной раз даже у преступника, ведомого на смертную казнь.
— А почем я знаю, про какого? Теперь у них до вечера крику будет. Я люблю расшевелить дураков во всех слоях общества.
Вот и
еще стоит олух,
вот этот мужик. Заметь себе, говорят: «Ничего нет глупее глупого француза», но и русская физиономия выдает себя. Ну не написано ль у этого на лице, что он дурак,
вот у этого мужика, а?
И
вот, чтобы его выдержать, я, чем он нежнее, тем становлюсь
еще хладнокровнее, нарочно так поступаю, таково мое убеждение.
—
Вот и нашел! — радостно отозвался
еще кто-то.
— Илюша, я тебе могу
еще одну штуку показать. Я тебе пушечку принес. Помнишь, я тебе
еще тогда говорил про эту пушечку, а ты сказал: «Ах, как бы и мне ее посмотреть!» Ну
вот, я теперь и принес.
И Коля, торопясь, вытащил из своей сумки свою бронзовую пушечку. Торопился он потому, что уж сам был очень счастлив: в другое время так выждал бы, когда пройдет эффект, произведенный Перезвоном, но теперь поспешил, презирая всякую выдержку: «уж и так счастливы, так
вот вам и
еще счастья!» Сам уж он был очень упоен.
— И кто
еще самый милый молодой человек, так
вот этот добрый мальчик! — проговорила благодарная дама, указывая на Красоткина.
Было скучно, так
вот как сделать, чтоб
еще больше было скуки?
— Да, да!
Вот вы будете ходить, вы увидите, что это за существо. Вам очень полезно узнавать
вот такие существа, чтоб уметь ценить и
еще многое другое, что узнаете именно из знакомства с этими существами, — с жаром заметил Алеша. — Это лучше всего вас переделает.