Неточные совпадения
Только впоследствии объяснилось, что Иван Федорович приезжал отчасти по просьбе и по делам своего старшего
брата, Дмитрия Федоровича, которого в первый раз отроду узнал и увидал тоже почти в это же самое время, в этот самый приезд, но с которым, однако же, по
одному важному случаю, касавшемуся более Дмитрия Федоровича, вступил еще до приезда своего из Москвы в переписку.
Лишь
один только младший сын, Алексей Федорович, уже с год пред тем как проживал у нас и попал к нам, таким образом, раньше всех
братьев.
Восторженные отзывы Дмитрия о
брате Иване были тем характернее в глазах Алеши, что
брат Дмитрий был человек в сравнении с Иваном почти вовсе необразованный, и оба, поставленные вместе
один с другим, составляли, казалось, такую яркую противоположность как личности и характеры, что, может быть, нельзя бы было и придумать двух человек несходнее между собой.
Если кто из этих тяжущихся и пререкающихся мог смотреть серьезно на этот съезд, то, без сомнения,
один только
брат Дмитрий; остальные же все придут из целей легкомысленных и для старца, может быть, оскорбительных — вот что понимал Алеша.
Передал только накануне назначенного дня чрез
одного знакомого
брату Дмитрию, что очень любит его и ждет от него исполнения обещанного.
Всего страннее казалось ему то, что
брат его, Иван Федорович, единственно на которого он надеялся и который
один имел такое влияние на отца, что мог бы его остановить, сидел теперь совсем неподвижно на своем стуле, опустив глаза и по-видимому с каким-то даже любознательным любопытством ожидал, чем это все кончится, точно сам он был совершенно тут посторонний человек.
— Чего же ты снова? — тихо улыбнулся старец. — Пусть мирские слезами провожают своих покойников, а мы здесь отходящему отцу радуемся. Радуемся и молим о нем. Оставь же меня. Молиться надо. Ступай и поспеши. Около
братьев будь. Да не около
одного, а около обоих.
Цели этой девушки были благороднейшие, он знал это; она стремилась спасти
брата его Дмитрия, пред ней уже виноватого, и стремилась из
одного лишь великодушия.
Слушай: если два существа вдруг отрываются от всего земного и летят в необычайное, или по крайней мере
один из них, и пред тем, улетая или погибая, приходит к другому и говорит: сделай мне то и то, такое, о чем никогда никого не просят, но о чем можно просить лишь на смертном одре, — то неужели же тот не исполнит… если друг, если
брат?
—
Брат, постой, — с чрезвычайным беспокойством опять прервал Алеша, — ведь тут все-таки
одно дело ты мне до сих пор не разъяснил: ведь ты жених, ведь ты все-таки жених? Как же ты хочешь порвать, если она, невеста, не хочет?
Хотя обдорский монашек после сего разговора воротился в указанную ему келейку, у
одного из
братий, даже в довольно сильном недоумении, но сердце его несомненно все же лежало больше к отцу Ферапонту, чем к отцу Зосиме.
— Кофе холодный, — крикнул он резко, — не потчую. Я,
брат, сам сегодня на
одной постной ухе сижу и никого не приглашаю. Зачем пожаловал?
«
Один гад съест другую гадину», — произнес вчера
брат Иван, говоря в раздражении про отца и
брата Дмитрия.
Я имею право вам открыть про ее оскорбление, я даже должен так сделать, потому что она, узнав про вашу обиду и узнав все про ваше несчастное положение, поручила мне сейчас… давеча… снести вам это вспоможение от нее… но только от нее
одной, не от Дмитрия, который и ее бросил, отнюдь нет, и не от меня, от
брата его, и не от кого-нибудь, а от нее, только от нее
одной!
Известие страшно потрясло Алешу. Он пустился к трактиру. В трактир ему входить было в его одежде неприлично, но осведомиться на лестнице и вызвать их, это было возможно. Но только что он подошел к трактиру, как вдруг отворилось
одно окно и сам
брат Иван закричал ему из окна вниз...
Через минуту Алеша сидел рядом с
братом. Иван был
один и обедал.
— Кстати, мне недавно рассказывал
один болгарин в Москве, — продолжал Иван Федорович, как бы и не слушая
брата, — как турки и черкесы там у них, в Болгарии, повсеместно злодействуют, опасаясь поголовного восстания славян, — то есть жгут, режут, насилуют женщин и детей, прибивают арестантам уши к забору гвоздями и оставляют так до утра, а поутру вешают — и проч., всего и вообразить невозможно.
Алеше странно показалось, что он спрашивает так твердо и точно об
одном только из
братьев, — но о котором же: значит, для этого-то
брата, может быть, и отсылал его от себя и вчера, и сегодня.
—
Одного из
братьев видел, — ответил Алеша.
Повела матушка меня
одного (не помню, где был тогда
брат) во храм Господень, в Страстную неделю в понедельник к обедне.
Юноша
брат мой у птичек прощения просил: оно как бы и бессмысленно, а ведь правда, ибо все как океан, все течет и соприкасается, в
одном месте тронешь — в другом конце мира отдается.
— Спасибо тебе,
брат. Я дикий, говоришь ты. Дикари, дикари! Я
одно только и твержу: дикари! А да, вот Миша, а я-то его и забыл.
Эта Катя — cette charmante personne, [эта очаровательная особа (фр.).] она разбила все мои надежды: теперь она пойдет за
одним вашим
братом в Сибирь, а другой ваш
брат поедет за ней и будет жить в соседнем городе, и все будут мучить друг друга.
В
одной газете даже сказано было, что он от страху после преступления
брата посхимился и затворился; в другой это опровергали и писали, напротив, что он вместе со старцем своим Зосимой взломали монастырский ящик и «утекли из монастыря».
— Я хочу себя разрушать. Тут есть
один мальчик, он под рельсами пролежал, когда над ним вагоны ехали. Счастливец! Послушайте, теперь вашего
брата судят за то, что он отца убил, и все любят, что он отца убил.
Тут, кроме главной причины, побудившей его к такому шагу, виновата была и некоторая незаживавшая в сердце его царапина от
одного словечка Смердякова, что будто бы ему, Ивану, выгодно, чтоб обвинили
брата, ибо сумма по наследству от отца возвысится тогда для него с Алешей с сорока на шестьдесят тысяч.
— Нет, не знал. Я все на Дмитрия думал.
Брат!
Брат! Ах! — Он вдруг схватил себя за голову обеими руками. — Слушай: ты
один убил? Без
брата или с
братом?
Отвечая по
одному вопросу, он очертил характер
брата как человека, может быть и неистового, и увлеченного страстями, но тоже и благородного, гордого и великодушного, готового даже на жертву, если б от него потребовали.
Дайте, укажите нам хоть
один факт в пользу подсудимого, и мы обрадуемся, — но факт осязательный, реальный, а не заключение по выражению лица подсудимого родным его
братом или указание на то, что он, бия себя в грудь, непременно должен был на ладонку указывать, да еще в темноте.
А когда вы вошли тогда и когда я вас кликнула, а ему велела воротиться, то, как вошел он с вами, меня до того захватил гнев за ненавистный, презрительный взгляд, которым он вдруг поглядел на меня, что — помните — я вдруг закричала вам, что это он, он
один уверил меня, что
брат его Дмитрий убийца!
— Пожалуй, и не так. Только она утром теперь не придет, — поспешил еще раз обозначить Митя, — я ей
одно поручение дал… Слушай,
брат Иван всех превзойдет. Ему жить, а не нам. Он выздоровеет.
Я теперь пока несколько времени с двумя
братьями, из которых
один пойдет в ссылку, а другой лежит при смерти.