Неточные совпадения
Хотя происхождения он
был, кажется, невысокого, но случилось так, что воспитан
был с самого малолетства в одном знатном доме в Москве и,
стало быть, прилично; по-французски говорил, как парижанин.
По вечерам же, то
есть в беседке, лицо его как-то невольно
стало выражать нечто капризное и насмешливое, нечто кокетливое и в то же время высокомерное.
Он со слезами вспоминал об этом девять лет спустя, — впрочем, скорее по художественности своей натуры, чем из благодарности. «Клянусь же вам и пари держу, — говорил он мне сам (но только мне и по секрету), — что никто-то изо всей этой публики знать не знал о мне ровнешенько ничего!» Признание замечательное:
стало быть,
был же в нем острый ум, если он тогда же, на эстраде, мог так ясно понять свое положение, несмотря на всё свое упоение; и,
стало быть, не
было в нем острого ума, если он даже девять лет спустя не мог вспомнить о том без ощущения обиды.
Тот ему первым словом: «Вы,
стало быть, генерал, если так говорите», то
есть в том смысле, что уже хуже генерала он и брани не мог найти.
Было,
стало быть, хорошо и Степану Трофимовичу.
Этот человек пренеделикатно тотчас же к ним переехал, обрадовавшись чужому хлебу,
ел и спал у них и
стал, наконец, третировать хозяина свысока.
Являлись к нам в кружок и случайные гости; ходил жидок Лямшин, ходил капитан Картузов. Бывал некоторое время один любознательный старичок, но помер. Привел
было Липутин ссыльного ксендза Слоньцевского, и некоторое время его принимали по принципу, но потом и принимать не
стали.
Доискались, что он живет в какой-то странной компании, связался с каким-то отребьем петербургского населения, с какими-то бессапожными чиновниками, отставными военными, благородно просящими милостыню, пьяницами, посещает их грязные семейства, дни и ночи проводит в темных трущобах и бог знает в каких закоулках, опустился, оборвался и что,
стало быть, это ему нравится.
Всё это
было очень глупо, не говоря уже о безобразии — безобразии рассчитанном и умышленном, как казалось с первого взгляда, а
стало быть, составлявшем умышленное, до последней степени наглое оскорбление всему нашему обществу.
Проектировали даже в честь его по подписке обед, и только по усиленной его же просьбе оставили эту мысль, — может
быть, смекнув наконец, что человека все-таки протащили за нос и что,
стало быть, очень-то уж торжествовать нечего.
Иван Осипович, человек деликатный и чувствительный, очень сконфузился; но любопытно, что и он считал,
стало быть, Николая Всеволодовича способным на всякий сумасшедший поступок в полном рассудке.
— Все-таки замечательное совпадение. Но, однако, позвольте: вы,
стало быть, за умного же человека меня почитали, когда присылали Агафью, а не за сумасшедшего?
Затем, в отсутствие Варвары Петровны, произошел и въезд нашего нового начальника, Андрея Антоновича фон Лембке; вместе с тем тотчас же началось и заметное изменение в отношениях почти всего нашего губернского общества к Варваре Петровне, а
стало быть, и к Степану Трофимовичу.
С особенным, радостно-угодливым юмором
стал было он ей расписывать про въезд нового губернатора.
— Пятью. Мать ее в Москве хвост обшлепала у меня на пороге; на балы ко мне, при Всеволоде Николаевиче, как из милости напрашивалась. А эта, бывало, всю ночь одна в углу сидит без танцев, со своею бирюзовою мухой на лбу, так что я уж в третьем часу, только из жалости, ей первого кавалера посылаю. Ей тогда двадцать пять лет уже
было, а ее всё как девчонку в коротеньком платьице вывозили. Их пускать к себе
стало неприлично.
Стало быть, интригует тут одна Лембке, а Прасковья только слепая женщина.
Есть умнее, значит,
есть и правее нас,
стало быть, и мы можем ошибаться, не так ли?
Пил больше,
стал слезливее и слабее нервами;
стал уж слишком чуток к изящному.
По рассказам ее, размолвка началась от «строптивого и насмешливого» характера Лизы; «гордый же Николай Всеволодович, хоть и сильно
был влюблен, но не мог насмешек перенести и сам
стал насмешлив».
Он
станет на тебя жаловаться, он клеветать на тебя начнет, шептаться
будет о тебе с первым встречным,
будет ныть, вечно ныть; письма тебе
будет писать из одной комнаты в другую, в день по два письма, но без тебя все-таки не проживет, а в этом и главное.
Бедный Степан Трофимович сидел один и ничего не предчувствовал. В грустном раздумье давно уже поглядывал он в окно, не подойдет ли кто из знакомых. Но никто не хотел подходить. На дворе моросило,
становилось холодно; надо
было протопить печку; он вздохнул. Вдруг страшное видение предстало его очам: Варвара Петровна в такую погоду и в такой неурочный час к нему! И пешком! Он до того
был поражен, что забыл переменить костюм и принял ее как
был, в своей всегдашней розовой ватной фуфайке.
Так называемое у нас имение Степана Трофимовича (душ пятьдесят по старинному счету, и смежное со Скворешниками)
было вовсе не его, а принадлежало первой его супруге, а
стало быть, теперь их сыну, Петру Степановичу Верховенскому.
Петруша выслал, впрочем, очень скоро свой точный адрес из Швейцарии для обычной ему высылки денег:
стало быть, не совсем же
был эмигрантом.
И вот теперь, пробыв за границей года четыре, вдруг появляется опять в своем отечестве и извещает о скором своем прибытии:
стало быть, ни в чем не обвинен.
Но, странное дело, он не только не любопытствовал и не расспрашивал о Степане Трофимовиче, а, напротив, сам еще прервал меня, когда я
стал было извиняться, что не зашел к нему раньше, и тотчас же перескочил на другой предмет.
Когда я, в тот же вечер, передал Степану Трофимовичу о встрече утром с Липутиным и о нашем разговоре, — тот, к удивлению моему, чрезвычайно взволновался и задал мне дикий вопрос: «Знает Липутин или нет?» Я
стал ему доказывать, что возможности не
было узнать так скоро, да и не от кого; но Степан Трофимович стоял на своем.
Однажды поутру, — то
есть на седьмой или восьмой день после того как Степан Трофимович согласился
стать женихом, — часов около одиннадцати, когда я спешил, по обыкновению, к моему скорбному другу, дорогой произошло со мной приключение.
Вся
статья эта, довольно длинная и многоречивая, написана
была единственно с целию выставить себя самого.
— Виноват-с, может
быть и ошибся, называя ваш литературный труд
статьей.
— Я ничего не знаю, или мало, — с тем же раздражением отвечал инженер, — вы Лебядкина пьяным
поите, чтоб узнавать. Вы и меня сюда привели, чтоб узнать и чтоб я сказал.
Стало быть, вы шпион!
А Лебядкин немного спустя получил точнейшее известие, от кого не скажу, но тоже от наиблагороднейшего лица, а
стало быть достовернейшего, что не триста рублей, а тысяча
была выслана!..
Стало быть, кричит Лебядкин, девица семьсот рублей у меня утащила, и вытребовать хочет чуть не полицейским порядком, по крайней мере угрожает и на весь город стучит…
Но, голубчик Степан Трофимович,
стало быть, вы опять несчастны, коли среди улицы кричите о том, кто вас успокоит?
— Почему мне в этакие минуты всегда
становится грустно, разгадайте, ученый человек? Я всю жизнь думала, что и бог знает как
буду рада, когда вас увижу, и всё припомню, и вот совсем как будто не рада, несмотря на то что вас люблю… Ах, боже, у него висит мой портрет! Дайте сюда, я его помню, помню!
— А
станьте вправду, и пока висит, вы
будете очень бояться, что больно. Всякий первый ученый, первый доктор, все, все
будут очень бояться. Всякий
будет знать, что не больно, и всякий
будет очень бояться, что больно.
—
Стало быть, тот бог
есть же, по-вашему?
— Его нет, но он
есть. В камне боли нет, но в страхе от камня
есть боль. Бог
есть боль страха смерти. Кто победит боль и страх, тот сам
станет бог. Тогда новая жизнь, тогда новый человек, всё новое… Тогда историю
будут делить на две части: от гориллы до уничтожения бога и от уничтожения бога до…
— Но, mon cher, не давите же меня окончательно, не кричите на меня; я и то весь раздавлен, как… как таракан, и, наконец, я думаю, что всё это так благородно. Предположите, что там что-нибудь действительно
было… en Suisse [в Швейцарии (фр.).]… или начиналось. Должен же я спросить сердца их предварительно, чтобы… enfin, чтобы не помешать сердцам и не
стать столбом на их дороге… Я единственно из благородства.
— А, видишь, что и не
было совсем англичанина,
стало быть, враки. И Варвара Петровна и Степан Трофимович оба врут. Да и все врут.
Мы, то
есть я с Маврикием Николаевичем, видя, что от нас не таятся и говорят очень громко,
стали прислушиваться; потом и нас пригласили в совет.
— Так возможна,
стало быть, такая книга? — обрадовалась Лиза.
— Мне показалось еще за границей, что можно и мне
быть чем-нибудь полезною. Деньги у меня свои и даром лежат, почему же и мне не поработать для общего дела? К тому же мысль как-то сама собой вдруг пришла; я нисколько ее не выдумывала и очень ей обрадовалась; но сейчас увидала, что нельзя без сотрудника, потому что ничего сама не умею. Сотрудник, разумеется,
станет и соиздателем книги. Мы пополам: ваш план и работа, моя первоначальная мысль и средства к изданию. Ведь окупится книга?
— Это письмо я получила вчера, — покраснев и торопясь
стала объяснять нам Лиза, — я тотчас же и сама поняла, что от какого-нибудь глупца; и до сих пор еще не показала maman, чтобы не расстроить ее еще более. Но если он
будет опять продолжать, то я не знаю, как сделать. Маврикий Николаевич хочет сходить запретить ему. Так как я на вас смотрела как на сотрудника, — обратилась она к Шатову, — и так как вы там живете, то я и хотела вас расспросить, чтобы судить, чего еще от него ожидать можно.
Всё это навело меня на мысль, что тут еще прежде меня что-то произошло и о чем я не знаю; что,
стало быть, я лишний и что всё это не мое дело.
—
Стало быть, в три часа.
Стало быть, правду я предположила вчера у Степана Трофимовича, что вы — несколько преданный мне человек? — улыбнулась она, торопливо пожимая мне на прощанье руку и спеша к оставленному Маврикию Николаевичу.
Этот Шигалев, должно
быть, уже месяца два как гостил у нас в городе; не знаю, откуда приехал; я слышал про него только, что он напечатал в одном прогрессивном петербургском журнале какую-то
статью.
— Ненависть тоже тут
есть, — произнес он, помолчав с минуту, — они первые
были бы страшно несчастливы, если бы Россия как-нибудь вдруг перестроилась, хотя бы даже на их лад, и как-нибудь вдруг
стала безмерно богата и счастлива.
Ну, а монашек
стал мне тут же говорить поучение, да так это ласково и смиренно говорил и с таким, надо
быть, умом; сижу я и слушаю.
Причины начинающегося разрыва покамест
были еще для Варвары Петровны таинственны, а
стало быть, еще пуще обидны; но главное в том, что Прасковья Ивановна успела принять пред нею какое-то необычайно высокомерное положение.
Варвара Петровна, разумеется,
была уязвлена, а между тем и до нее уже
стали доходить некоторые странные слухи, тоже чрезмерно ее раздражавшие, и именно своею неопределенностью.