— Может быть, вам скучно со мной, Г—в (это моя фамилия), и вы бы желали… не приходить ко мне вовсе? — проговорил он тем тоном бледного спокойствия, который обыкновенно предшествует какому-нибудь необычайному взрыву. Я вскочил в испуге; в то же мгновение вошла Настасья и молча протянула Степану Трофимовичу бумажку, на которой написано было что-то карандашом. Он взглянул и перебросил мне. На бумажке
рукой Варвары Петровны написаны были всего только два слова: «Сидите дома».
Неточные совпадения
— От Лизаветы, по гордости и по строптивости ее, я ничего не добилась, — заключила Прасковья Ивановна, — но видела своими глазами, что у ней с Николаем Всеволодовичем что-то произошло. Не знаю причин, но, кажется, придется вам, друг мой
Варвара Петровна, спросить о причинах вашу Дарью Павловну. По-моему, так Лиза была обижена. Рада-радешенька, что привезла вам наконец вашу фаворитку и сдаю с
рук на
руки: с плеч долой.
— Я нуждаюсь… я приехала… — лепетала «несчастная» прерывавшимся от волнения голосом. — Я приехала только, чтобы вашу ручку поцеловать… — и опять хихикнула. С самым детским взглядом, с каким дети ласкаются, что-нибудь выпрашивая, потянулась она схватить ручку
Варвары Петровны, но, как бы испугавшись, вдруг отдернула свои
руки назад.
Варвара Петровна почему-то немного нахмурилась и с серьезным, почти строгим видом протянула
руку; та с благоговением поцеловала ее.
— Вы дрожите, вам холодно? — заметила вдруг
Варвара Петровна и, сбросив с себя свой бурнус, на лету подхваченный лакеем, сняла с плеч свою черную (очень не дешевую) шаль и собственными
руками окутала обнаженную шею всё еще стоявшей на коленях просительницы.
— Кажется, это Лебядкиных-с, — выискался наконец один добрый человек с ответом на запрос
Варвары Петровны, наш почтенный и многими уважаемый купец Андреев, в очках, с седою бородой, в русском платье и с круглою цилиндрическою шляпой, которую держал теперь в
руках, — они у Филипповых в доме проживают, в Богоявленской улице.
— Такой взгляд делает вам честь, — великолепно одобрила
Варвара Петровна. Юлия Михайловна стремительно протянула свою
руку, и
Варвара Петровна с полною готовностью дотронулась до нее своими пальцами. Всеобщее впечатление было прекрасное, лица некоторых присутствовавших просияли удовольствием, показалось несколько сладких и заискивающих улыбок.
Варвара Петровна приподняла немного голову, с болезненным видом прижимая пальцы правой
руки к правому виску и видимо ощущая в нем сильную боль (tic douloureux [болезненный тик (фр.).]).
Капитан замер на стуле с своею шляпой и перчатками в
руках и не сводя бессмысленного взгляда своего со строгого лица
Варвары Петровны.
Он мрачно примолк, смотря в землю и приложив правую
руку к сердцу.
Варвара Петровна ждала, не сводя с него глаз.
Воскликнул что-то Степан Трофимович по-французски и сплеснул
руками, но
Варваре Петровне было не до него.
Варвара Петровна, вся раскрасневшись, вскочила было с места и крикнула Прасковье Ивановне: «Слышала, слышала ты, что он здесь ей сейчас говорил?» Но та уж и отвечать не могла, а только пробормотала что-то, махнув
рукой.
К счастию, Софья Матвеевна не успела еще выбраться из дому и только выходила из ворот с своим мешком и узелком. Ее вернули. Она так была испугана, что даже ноги и
руки ее тряслись.
Варвара Петровна схватила ее за
руку, как коршун цыпленка, и стремительно потащила к Степану Трофимовичу.
Степан Трофимович схватил
Варвару Петровну за
руку, поднес ее к своим глазам и залился слезами, навзрыд, болезненно, припадочно.
— Влюбился в тебя? Говори! Предлагал тебе
руку? — прикрикнула
Варвара Петровна.
Подали чай, любимую Денисовым молочную кашу из сорочинского пшена, рыбы, пирожков, варенья, разных плодов и ягод. В его комнату никто не смел войти. Из
рук Варвары Петровны и Марьи Ивановны Николай Александрыч за дверьми сам принимал и чай, и кушанья, но Егор Сергеич отказался от угощенья, пил только чай да съел небольшую грушу, и ту не всю.
Неточные совпадения
Толстый дворецкий, блестя круглым бритым лицом и крахмаленным бантом белого галстука, доложил, что кушанье готово, и дамы поднялись. Вронский попросил Свияжского подать
руку Анне Аркадьевне, а сам подошел к Долли. Весловский прежде Тушкевича подал
руку княжне
Варваре, так что Тушкевич с управляющим и доктором пошли одни.
«
Варвара Андреевна, когда я был еще очень молод, я составил себе идеал женщины, которую я полюблю и которую я буду счастлив назвать своею женой. Я прожил длинную жизнь и теперь в первый раз встретил в вас то, чего искал. Я люблю вас и предлагаю вам
руку».
«Да нынче что? Четвертый абонемент… Егор с женою там и мать, вероятно. Это значит — весь Петербург там. Теперь она вошла, сняла шубку и вышла на свет. Тушкевич, Яшвин, княжна
Варвара… — представлял он себе — Что ж я-то? Или я боюсь или передал покровительство над ней Тушкевичу? Как ни смотри — глупо, глупо… И зачем она ставит меня в это положение?» сказал он, махнув
рукой.
Княжна
Варвара была тетка ее мужа, и она давно знала ее и не уважала. Она знала, что княжна
Варвара всю жизнь свою провела приживалкой у богатых родственников; но то, что она жила теперь у Вронского, у чужого ей человека, оскорбило ее за родню мужа. Анна заметила выражение лица Долли и смутилась, покраснела, выпустила из
рук амазонку и спотыкнулась на нее.
Катерина (вбегая). Ах!
Варвара! (Хватает ее за
руку и держит крепко.)