Неточные совпадения
И вот из соседней
залы, длинной и большой комнаты,
раздались скорые приближающиеся шаги, маленькие шаги, чрезвычайно частые; кто-то как будто катился, и вдруг влетел
в гостиную — совсем не Николай Всеволодович, а совершенно не знакомый никому молодой человек.
Но тушем не кончилось: вместе с досадным недоумением и улыбками публики вдруг
в конце
залы и на хорах
раздалось ура,тоже как бы
в честь Лембке.
— Господин Кармазинов, —
раздался вдруг один свежий юный голос из глубины
залы. Это был голос очень молоденького учителя уездного училища, прекрасного молодого человека, тихого и благородного, у нас недавнего еще гостя. Он даже привстал с места. — Господин Кармазинов, если б я имел счастие так полюбить, как вы нам описали, то, право, я не поместил бы про мою любовь
в статью, назначенную для публичного чтения…
Он поднял кулак, восторженно и грозно махая им над головой, и вдруг яростно опустил его вниз, как бы разбивая
в прах противника. Неистовый вопль
раздался со всех сторон, грянул оглушительный аплодисман. Аплодировала уже чуть не половина
залы; увлекались невиннейше: бесчестилась Россия всенародно, публично, и разве можно было не реветь от восторга?
Не помню только, где впервые
раздался этот ужасный крик:
в залах ли, или, кажется, кто-то вбежал с лестницы из передней, но вслед за тем наступила такая тревога, что и рассказать не возьмусь. Больше половины собравшейся на бал публики были из Заречья — владетели тамошних деревянных домов или их обитатели. Бросились к окнам, мигом раздвинули гардины, сорвали шторы. Заречье пылало. Правда, пожар только еще начался, но пылало
в трех совершенно разных местах, — это-то и испугало.
Владимир, по своему обыкновению, не принимал большого участия в разговоре и рассматривал полученные журналы. Лоры в комнате не было. Ее резкий, повелительный голос
раздавался в зале, где она отдавала какие-то приказания суетившейся прислуге.
Неточные совпадения
Раздался звонок, прошли какие-то молодые мужчины, уродливые, наглые и торопливые и вместе внимательные к тому впечатлению, которое они производили; прошел и Петр через
залу в своей ливрее и штиблетах, с тупым животным лицом, и подошел к ней, чтобы проводить ее до вагона.
Но чай несут: девицы чинно // Едва за блюдечки взялись, // Вдруг из-за двери
в зале длинной // Фагот и флейта
раздались. // Обрадован музыки громом, // Оставя чашку чаю с ромом, // Парис окружных городков, // Подходит к Ольге Петушков, // К Татьяне Ленский; Харликову, // Невесту переспелых лет, // Берет тамбовский мой поэт, // Умчал Буянов Пустякову, // И
в залу высыпали все, // И бал блестит во всей красе.
Мазурка
раздалась. Бывало, // Когда гремел мазурки гром, //
В огромной
зале всё дрожало, // Паркет трещал под каблуком, // Тряслися, дребезжали рамы; // Теперь не то: и мы, как дамы, // Скользим по лаковым доскам. // Но
в городах, по деревням // Еще мазурка сохранила // Первоначальные красы: // Припрыжки, каблуки, усы // Всё те же; их не изменила // Лихая мода, наш тиран, // Недуг новейших россиян.
У Карла Иваныча
в руках была коробочка своего изделия, у Володи — рисунок, у меня — стихи; у каждого на языке было приветствие, с которым он поднесет свой подарок.
В ту минуту, как Карл Иваныч отворил дверь
залы, священник надевал ризу и
раздались первые звуки молебна.
Лектор взмахнул головой, многие из публики тоже подняли головы вверх,
в зале раздалось шипение, точно лопнуло что-то, человек пять встали и пошли к двери.