— По части русской беллетристики? Позвольте, я что-то читал… «
По пути»… или «В путь»… или «На перепутье», что ли, не помню. Давно читал, лет пять. Некогда.
Неточные совпадения
—
По чрезвычайному дождю грязь
по здешним улицам нестерпимая, — доложил Алексей Егорович, в виде отдаленной попытки в последний раз отклонить барина от путешествия. Но барин, развернув зонтик, молча вышел в темный, как погреб, отсырелый и мокрый старый сад. Ветер шумел и качал вершинами полуобнаженных деревьев, узенькие песочные дорожки были топки и скользки. Алексей Егорович шел как был, во фраке и без шляпы, освещая
путь шага на три вперед фонариком.
— Если изволили предпринять
путь отдаленный, то докладываю, будучи неуверен в здешнем народишке, в особенности
по глухим переулкам, а паче всего за рекой, — не утерпел он еще раз. Это был старый слуга, бывший дядька Николая Всеволодовича, когда-то нянчивший его на руках, человек серьезный и строгий, любивший послушать и почитать от божественного.
— Так я уж и кушачок приготовлю-с. Счастливого
пути, сударь, всё под зонтиком сироту обогрели, на одном этом
по гроб жизни благодарны будем.
Николай Всеволодович опять молча и не оборачиваясь пошел своею дорогой; но упрямый негодяй все-таки не отстал от него, правда теперь уже не растабарывая и даже почтительно наблюдая дистанцию на целый шаг позади. Оба прошли таким образом мост и вышли на берег, на этот раз повернув налево, тоже в длинный и глухой переулок, но которым короче было пройти в центр города, чем давешним
путем по Богоявленской улице.
Виргинский отправился с Эркелем. Эркель, сдавая Лямшина Толкаченке, успел подвести его к Петру Степановичу и заявить, что тот опомнился, раскаивается и просит прощения и даже не помнит, что с ним такое было. Петр Степанович отправился один, взяв обходом
по ту сторону прудов мимо парка. Эта дорога была самая длинная. К его удивлению, чуть не на половине
пути нагнал его Липутин.
— Помилуйте, батюшка, как можно! — залепетал Тимофеич (он вспомнил строгий наказ, полученный от барина при отъезде). — В город по господским делам ехали да про вашу милость услыхали, так вот и завернули
по пути, то есть — посмотреть на вашу милость… а то как же можно беспокоить!
В этой борьбе пострадала и семья Самгиных: старший брат Ивана Яков, просидев почти два года в тюрьме, был сослан в Сибирь, пытался бежать из ссылки и, пойманный, переведен куда-то в Туркестан; Иван Самгин тоже не избежал ареста и тюрьмы, а затем его исключили из университета; двоюродный брат Веры Петровны и муж Марьи Романовны умер на этапе
по пути в Ялуторовск в ссылку.
Они мечтали и о шитом мундире для него, воображали его советником в палате, а мать даже и губернатором; но всего этого хотелось бы им достигнуть как-нибудь подешевле, с разными хитростями, обойти тайком разбросанные
по пути просвещения и честей камни и преграды, не трудясь перескакивать через них, то есть, например, учиться слегка, не до изнурения души и тела, не до утраты благословенной, в детстве приобретенной полноты, а так, чтоб только соблюсти предписанную форму и добыть как-нибудь аттестат, в котором бы сказано было, что Илюша прошел все науки и искусства.
— Ты бы, Верочка, сходила в кладовую, — проговорила она, усаживаясь на диван. — Там есть в банке варенье… Да скажи
по пути Досифеюшке, чтобы нам подали самоварчик.
Неточные совпадения
Одни судили так: // Господь
по небу шествует, // И ангелы его // Метут метлою огненной // Перед стопами Божьими // В небесном поле
путь;
Выслушав такой уклончивый ответ, помощник градоначальника стал в тупик. Ему предстояло одно из двух: или немедленно рапортовать о случившемся
по начальству и между тем начать под рукой следствие, или же некоторое время молчать и выжидать, что будет. Ввиду таких затруднений он избрал средний
путь, то есть приступил к дознанию, и в то же время всем и каждому наказал хранить
по этому предмету глубочайшую тайну, дабы не волновать народ и не поселить в нем несбыточных мечтаний.
В какой-то дикой задумчивости бродил он
по улицам, заложив руки за спину и бормоча под нос невнятные слова. На
пути встречались ему обыватели, одетые в самые разнообразные лохмотья, и кланялись в пояс. Перед некоторыми он останавливался, вперял непонятливый взор в лохмотья и произносил:
Легко было немке справиться с беспутною Клемантинкою, но несравненно труднее было обезоружить польскую интригу, тем более что она действовала невидимыми подземными
путями. После разгрома Клемантинкинова паны Кшепшицюльский и Пшекшицюльский грустно возвращались
по домам и громко сетовали на неспособность русского народа, который даже для подобного случая ни одной талантливой личности не сумел из себя выработать, как внимание их было развлечено одним, по-видимому, ничтожным происшествием.
К сожалению, Грустилов первый пошел
по этому пагубному
пути и увлек за собой остальных.