Неточные совпадения
Но, кроме этой, оказались и другие причины отказа от места воспитателя: его соблазняла гремевшая в то время
слава одного незабвенного профессора, и он, в свою очередь, полетел на кафедру, к которой готовился, чтобы испробовать и свои орлиные крылья.
Так как она никогда ни разу потом не намекала ему на происшедшее и всё
пошло как ни в чем не бывало, то он всю жизнь наклонен был к мысли, что всё это была
одна галлюцинация пред болезнию, тем более что в ту же ночь он и вправду заболел на целых две недели, что, кстати, прекратило и свидания в беседке.
Замечательный русский поэт, не лишенный притом остроумия, увидев в первый раз на сцене великую Рашель, воскликнул в восторге: «Не променяю Рашель на мужика!» Я готов
пойти дальше: я и всех русских мужичков отдам в обмен за
одну Рашель.
Одним словом (фр.).] поставьте какую-нибудь самую последнюю ничтожность у продажи каких-нибудь дрянных билетов на железную дорогу, и эта ничтожность тотчас же сочтет себя вправе смотреть на вас Юпитером, когда вы
пойдете взять билет, pour vous montrer son pouvoir.
— Пятью. Мать ее в Москве хвост обшлепала у меня на пороге; на балы ко мне, при Всеволоде Николаевиче, как из милости напрашивалась. А эта, бывало, всю ночь
одна в углу сидит без танцев, со своею бирюзовою мухой на лбу, так что я уж в третьем часу, только из жалости, ей первого кавалера
посылаю. Ей тогда двадцать пять лет уже было, а ее всё как девчонку в коротеньком платьице вывозили. Их пускать к себе стало неприлично.
У Степана Трофимовича закружилась голова; стены
пошли кругом. Тут была
одна страшная идея, с которою он никак не мог сладить.
— Ах, как жаль! — воскликнул Липутин с ясною улыбкой. — А то бы я вас, Степан Трофимович, еще
одним анекдотцем насмешил-с. Даже и
шел с тем намерением, чтобы сообщить, хотя вы, впрочем, наверно уж и сами слышали. Ну, да уж в другой раз, Алексей Нилыч так торопятся… До свиданья-с. С Варварой Петровной анекдотик-то вышел, насмешила она меня третьего дня, нарочно за мной
посылала, просто умора. До свиданья-с.
— Ну всё равно, у меня в
одно ухо вошло, в другое вышло. Не провожайте меня, Маврикий Николаевич, я только Земирку звала.
Слава богу, еще и сама хожу, а завтра гулять поеду.
— Если вы не устроите к завтраму, то я сама к ней
пойду,
одна, потому что Маврикий Николаевич отказался. Я надеюсь только на вас, и больше у меня нет никого; я глупо говорила с Шатовым… Я уверена, что вы совершенно честный и, может быть, преданный мне человек, только устройте.
Сообразив и зная, что у Николая Всеволодовича чрезвычайно много врагов, я тотчас же
послала за
одним здесь человеком, за
одним тайным и самым мстительным и презренным из всех врагов его, и из разговоров с ним мигом убедилась в презренном происхождении анонима.
Втихомолку от начальства
послал было повесть в редакцию
одного журнала, но ее не напечатали.
Прибыв в пустой дом, она обошла комнаты в сопровождении верного и старинного Алексея Егоровича и Фомушки, человека, видавшего виды и специалиста по декоративному делу. Начались советы и соображения: что из мебели перенести из городского дома; какие вещи, картины; где их расставить; как всего удобнее распорядиться оранжереей и цветами; где сделать новые драпри, где устроить буфет, и
один или два? и пр., и пр. И вот, среди самых горячих хлопот, ей вдруг вздумалось
послать карету за Степаном Трофимовичем.
— Я знаю только
одно, именно, что всё это шалости. Никогда вы не в состоянии исполнить ваших угроз, полных эгоизма. Никуда вы не
пойдете, ни к какому купцу, а преспокойно кончите у меня на руках, получая пенсион и собирая ваших ни на что не похожих друзей по вторникам. Прощайте, Степан Трофимович.
—
Иду, — даже как-то весело проговорил Петр Степанович, немедленно подымаясь, —
одно только слово: Кириллов, кажется, один-одинешенек теперь во флигеле, без служанки?
— Вы заранее смеетесь, что увидите «наших»? — весело юлил Петр Степанович, то стараясь шагать рядом с своим спутником по узкому кирпичному тротуару, то сбегая даже на улицу, в самую грязь, потому что спутник совершенно не замечал, что
идет один по самой средине тротуара, а стало быть, занимает его весь
одною своею особой.
Во всех стихах принято, что гусар пьет и кутит; так-с, я, может, и пил, но, верите ли, вскочишь ночью с постели в
одних носках и давай кресты крестить пред образом, чтобы бог веру
послал, потому что я и тогда не мог быть спокойным: есть бог или нет?
— Если бы каждый из нас знал о замышленном политическом убийстве, то
пошел ли бы он донести, предвидя все последствия, или остался бы дома, ожидая событий? Тут взгляды могут быть разные. Ответ на вопрос скажет ясно — разойтись нам или оставаться вместе, и уже далеко не на
один этот вечер. Позвольте обратиться к вам первому, — обернулся он к хромому.
Если из десяти тысяч
одну только просьбу удовлетворить, то все
пойдут с просьбами.
С месяц назад, еще под первым обаянием великого замысла, она лепетала о своем празднике первому встречному, а о том, что у нее будут провозглашены тосты,
послала даже в
одну из столичных газет.
Вдруг раздался громкий смех над
одною проделкой в кадрили: издатель «грозного непетербургского издания», танцевавший с дубиной в руках, почувствовав окончательно, что не может вынести на себе очков «честной русской мысли», и не зная, куда от нее деваться, вдруг, в последней фигуре,
пошел навстречу очкам вверх ногами, что, кстати, и должно было обозначать постоянное извращение вверх ногами здравого смысла в «грозном непетербургском издании».
В уме Липутина пронеслось, как молния: «Повернусь и
пойду назад: если теперь не повернусь, никогда не
пойду назад». Так думал он ровно десять шагов, но на одиннадцатом
одна новая и отчаянная мысль загорелась в его уме: он не повернулся и не
пошел назад.
И он поскорее отводил глаза, поскорей отходил, как бы пугаясь
одной идеи видеть в ней что-нибудь другое, чем несчастное, измученное существо, которому надо помочь, — «какие уж тут надежды! О, как низок, как подл человек!» — и он
шел опять в свой угол, садился, закрывал лицо руками и опять мечтал, опять припоминал… и опять мерещились ему надежды.
Вот почему, когда прибежал за нею Шатов, она, несмотря на то что была утомлена, промаявшись с
одною родильницей всю прошлую ночь, немедленно решилась
пойти.
Эти три пруда, начинаясь от самого дома,
шли,
один за другим, с лишком на версту, до самого конца парка.
— Вздор, теперь все связаны вчерашним. Ни
один не изменит. Кто
пойдет на явную гибель, если не потеряет рассудка?
«Здесь», однако, было вовсе не так хорошо. Он ничего не хотел знать из ее затруднений; голова его была полна
одними фантазиями. Свою же болезнь он считал чем-то мимолетным, пустяками, и не думал о ней вовсе, а думал только о том, как они
пойдут и станут продавать «эти книжки». Он просил ее почитать ему Евангелие.
—
Одна уже всегдашняя мысль о том, что существует нечто безмерно справедливейшее и счастливейшее, чем я, уже наполняет и меня всего безмерным умилением и —
славой, — о, кто бы я ни был, что бы ни сделал!
Дарья Павловна тотчас же
пошла и показала письмо Варваре Петровне. Та прочитала и попросила Дашу выйти, чтоб еще
одной прочитать; но что-то очень скоро опять позвала ее.
Неточные совпадения
Столько лежит всяких дел, относительно
одной чистоты, починки, поправки… словом, наиумнейший человек пришел бы в затруднение, но, благодарение богу, все
идет благополучно.
А вы — стоять на крыльце, и ни с места! И никого не впускать в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть
одного из них впустите, то… Только увидите, что
идет кто-нибудь с просьбою, а хоть и не с просьбою, да похож на такого человека, что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
Я не люблю церемонии. Напротив, я даже стараюсь всегда проскользнуть незаметно. Но никак нельзя скрыться, никак нельзя! Только выйду куда-нибудь, уж и говорят: «Вон, говорят, Иван Александрович
идет!» А
один раз меня приняли даже за главнокомандующего: солдаты выскочили из гауптвахты и сделали ружьем. После уже офицер, который мне очень знаком, говорит мне: «Ну, братец, мы тебя совершенно приняли за главнокомандующего».
И сукно такое важное, аглицкое! рублев полтораста ему
один фрак станет, а на рынке спустит рублей за двадцать; а о брюках и говорить нечего — нипочем
идут.
Городничий. Что, голубчики, как поживаете? как товар
идет ваш? Что, самоварники, аршинники, жаловаться? Архиплуты, протобестии, надувалы мирские! жаловаться? Что, много взяли? Вот, думают, так в тюрьму его и засадят!.. Знаете ли вы, семь чертей и
одна ведьма вам в зубы, что…