— Я начинаю ничего не понимать! — злобно проговорил Ставрогин. — Почему все ждут от меня чего-то, чего от других не ждут? К чему мне переносить то, чего никто не переносит, и напрашиваться на бремена, которых никто
не может снести?
Но, несмотря на свою дубину, он никак
не мог снести пристально устремленных на него очков «честной русской мысли» и старался глядеть по сторонам, а когда делал pas de deux, [па де дё (фр.).] то изгибался, вертелся и не знал, куда деваться, — до того, вероятно, мучила его совесть…
Неточные совпадения
Говорили даже по уголкам, что у нас,
может быть, будет убийство, что Ставрогин
не таков, чтобы
снести такую обиду, и убьет Шатова, но таинственно, как в корсиканской вендетте.
Он положил про себя, что тот бесстыдный трус; понять
не мог, как тот
мог снести пощечину от Шатова; таким образом и решился наконец послать то необычайное по грубости своей письмо, которое побудило наконец самого Николая Всеволодовича предложить встречу.
Замечательно, что многие легавые собаки
не могут сносить музыки, которая действует болезненно на их нервы: они визжат, воют и даже подвергаются судорогам, если им некуда уйти от раздражительных музыкальных звуков, предпочтительно высоких нот.
Неточные совпадения
Наконец, некоторые (особенно из психологов) допустили даже возможность того, что и действительно он
не заглядывал в кошелек, а потому и
не знал, что в нем было, и,
не зная, так и
снес под камень, но тут же из этого и заключали, что самое преступление
не могло иначе и случиться, как при некотором временном умопомешательстве, так сказать, при болезненной мономании убийства и грабежа, без дальнейших целей и расчетов на выгоду.
Лариса. Что вы говорите! Я мужа своего, если уж
не любить, так хоть уважать должна; а как
могу я уважать человека, который равнодушно
сносит насмешки и всевозможные оскорбления! Это дело кончено: он для меня
не существует. У меня один жених: это вы.
Они
сносили труд как наказание, наложенное еще на праотцев наших, но любить
не могли, и где был случай, всегда от него избавлялись, находя это возможным и должным.
Илья Ильич знал уже одно необъятное достоинство Захара — преданность к себе, и привык к ней, считая также, с своей стороны, что это
не может и
не должно быть иначе; привыкши же к достоинству однажды навсегда, он уже
не наслаждался им, а между тем
не мог, и при своем равнодушии к всему,
сносить терпеливо бесчисленных мелких недостатков Захара.
Вера, по настоянию бабушки (сама Татьяна Марковна
не могла), передала Райскому только глухой намек о ее любви, предметом которой был Ватутин,
не сказав ни слова о «грехе». Но этим полудоверием вовсе
не решилась для Райского загадка — откуда бабушка, в его глазах старая девушка,
могла почерпнуть силу, чтоб
снести,
не с девическою твердостью, мужественно,
не только самой — тяжесть «беды», но успокоить и Веру, спасти ее окончательно от нравственной гибели, собственного отчаяния.