— Я согласен, согласен, пусть воля,
лишь бы эта воля не изменилась, — уселся опять с удовлетворенным видом Петр Степанович. — Вы сердитесь за слова. Вы что-то очень стали последнее время сердиты; я потому избегал посещать. Впрочем, был совершенно уверен, что не измените.
Неточные совпадения
Я ведь не утверждаю, что он совсем нисколько не пострадал; я
лишь убедился теперь вполне, что он мог
бы продолжать о своих аравитянах сколько ему угодно, дав только нужные объяснения.
— Я ведь не сказал же вам, что я не верую вовсе! — вскричал он наконец, — я только
лишь знать даю, что я несчастная, скучная книга и более ничего покамест, покамест… Но погибай мое имя! Дело в вас, а не во мне… Я человек без таланта и могу только отдать свою кровь и ничего больше, как всякий человек без таланта. Погибай же и моя кровь! Я об вас говорю, я вас два года здесь ожидал… Я для вас теперь полчаса пляшу нагишом. Вы, вы одни могли
бы поднять это знамя!..
А потому опять-таки
лишь одною лаской и непосредственным теплым участием всего общества мы могли
бы направить это великое общее дело на истинный путь.
Другие до сих пор у нас отвергают выбор, утверждая, что семидесяти человек слишком было
бы много для выборных, а что просто эта толпа состояла из наиболее обиженных и приходили они просить
лишь сами за себя, так что общего фабричного «бунта», о котором потом так прогремели, совсем никакого не было.
— Vous ne faites que des bêtises, [Вы делаете одни только глупости (фр.).] — с досадой и злобой бросил ему Лембке и вдруг как
бы весь преобразился и разом пришел в себя. — Извините… — пролепетал он с чрезвычайным замешательством и краснея как только можно, — это всё… всё это была одна
лишь, вероятно, неловкость, недоразумение… одно
лишь недоразумение.
Комитет действительно сперва опасался, что по три рубля не поедут барышни, и предлагал устроить как-нибудь билеты посемейные, а именно, чтобы каждое семейство платило за одну
лишь барышню, а все остальные барышни, принадлежащие к этой фамилии, хотя
бы в числе десяти экземпляров, входили даром.
Удивила меня тоже уж слишком необыкновенная невежливость тона Петра Степановича. О, я с негодованием отвергаю низкую сплетню, распространившуюся уже потом, о каких-то будто
бы связях Юлии Михайловны с Петром Степановичем. Ничего подобного не было и быть не могло. Взял он над нею
лишь тем, что поддакивал ей изо всех сил с самого начала в ее мечтах влиять на общество и на министерство, вошел в ее планы, сам сочинял их ей, действовал грубейшею лестью, опутал ее с головы до ног и стал ей необходим, как воздух.
Во всяком случае почти с полною вероятностью можно было предположить, что если б и услышаны были кем-нибудь из этих уединившихся обитателей вопли или крики о помощи, то возбудили
бы лишь страх, но ни один из них не пошевелился
бы на помощь с теплых печей и нагретых лежанок.
Они сгруппировались кругом и, прежде всякого беспокойства и тревоги, ощущали как
бы лишь одно удивление, Липутин стоял впереди, у самого трупа.
Хотя он и вышел уже при дневном свете, когда нервный человек всегда несколько ободряется (а майор, родственник Виргинского, так даже в бога переставал веровать, чуть
лишь проходила ночь), но я убежден, что он никогда
бы прежде без ужаса не мог вообразить себя одного на большой дороге и в таком положении.
Право, не знаю, о ком
бы еще упомянуть, чтобы не забыть кого. Маврикий Николаевич куда-то совсем уехал. Старуха Дроздова впала в детство… Впрочем, остается рассказать еще одну очень мрачную историю. Ограничусь
лишь фактами.
— Вы, матушка, — сказал он, — или не хотите понимать слов моих, или так нарочно говорите,
лишь бы что-нибудь говорить… Я вам даю деньги: пятнадцать рублей ассигнациями. Понимаете ли? Ведь это деньги. Вы их не сыщете на улице. Ну, признайтесь, почем продали мед?
Неточные совпадения
Лишь окатить
бы душеньку, // А там добудут шапочки, // Как отойдет базар.
Стародум. Как! А разве тот счастлив, кто счастлив один? Знай, что, как
бы он знатен ни был, душа его прямого удовольствия не вкушает. Вообрази себе человека, который
бы всю свою знатность устремил на то только, чтоб ему одному было хорошо, который
бы и достиг уже до того, чтоб самому ему ничего желать не оставалось. Ведь тогда вся душа его занялась
бы одним чувством, одною боязнию: рано или поздно сверзиться. Скажи ж, мой друг, счастлив ли тот, кому нечего желать, а
лишь есть чего бояться?
В то время существовало мнение, что градоначальник есть хозяин города, обыватели же суть как
бы его гости. Разница между"хозяином"в общепринятом значении этого слова и"хозяином города"полагалась
лишь в том, что последний имел право сечь своих гостей, что относительно хозяина обыкновенного приличиями не допускалось. Грустилов вспомнил об этом праве и задумался еще слаще.
Строился новый город на новом месте, но одновременно с ним выползало на свет что-то иное, чему еще не было в то время придумано названия и что
лишь в позднейшее время сделалось известным под довольно определенным названием"дурных страстей"и"неблагонадежных элементов". Неправильно было
бы, впрочем, полагать, что это"иное"появилось тогда в первый раз; нет, оно уже имело свою историю…
Одна пустая формальность, смысл которой был
бы понятен
лишь для того, кто ее испытывает!