Неточные совпадения
Это было в пятьдесят пятом году, весной, в мае месяце,
именно после того
как в Скворешниках получилось известие о кончине генерал-лейтенанта Ставрогина, старца легкомысленного, скончавшегося от расстройства в желудке, по дороге в Крым, куда он спешил по назначению в действующую армию.
Супруга его да и все дамы были самых последних убеждений, но всё это выходило у них несколько грубовато,
именно — тут была «идея, попавшая на улицу»,
как выразился когда-то Степан Трофимович по другому поводу.
Наш принц вдруг, ни с того ни с сего, сделал две-три невозможные дерзости разным лицам, то есть главное
именно в том состояло, что дерзости эти совсем неслыханные, совершенно ни на что не похожие, совсем не такие,
какие в обыкновенном употреблении, совсем дрянные и мальчишнические, и черт знает для чего, совершенно без всякого повода.
Да, действительно, до сих пор, до самого этого дня, он в одном только оставался постоянно уверенным, несмотря на все «новые взгляды» и на все «перемены идей» Варвары Петровны,
именно в том, что он всё еще обворожителен для ее женского сердца, то есть не только
как изгнанник или
как славный ученый, но и
как красивый мужчина.
Эта раздражительная, но сентиментальная дама, тоже
как и Степан Трофимович, беспрерывно нуждалась в истинной дружбе, и главнейшая ее жалоба на дочь ее, Лизавету Николаевну, состояла
именно в том, что «дочь ей не друг».
— Я… я чрезвычайно давно уже не видал Петрушу и… так мало нахожу себя вправе называться отцом… c’est le mot; [
именно так (фр.).] я…
как же вы его оставили?
— Я еще его не поил-с, да и денег таких он не стоит, со всеми его тайнами, вот что они для меня значат, не знаю,
как для вас. Напротив, это он деньгами сыплет, тогда
как двенадцать дней назад ко мне приходил пятнадцать копеек выпрашивать, и это он меня шампанским поит, а не я его. Но вы мне мысль подаете, и коли надо будет, то и я его напою, и
именно чтобы разузнать, и может, и разузнаю-с… секретики все ваши-с, — злобно отгрызнулся Липутин.
Мало того, я все-таки и теперь не знал, что
именно надо устроить: свиданье, но
какое свиданье?
Он вдруг встал, повернулся к своему липовому письменному столу и начал на нем что-то шарить. У нас ходил неясный, но достоверный слух, что жена его некоторое время находилась в связи с Николаем Ставрогиным в Париже и
именно года два тому назад, значит, когда Шатов был в Америке, — правда, уже давно после того,
как оставила его в Женеве. «Если так, то зачем же его дернуло теперь с именем вызваться и размазывать?» — подумалось мне.
Я тотчас же рассказал всё, в точном историческом порядке, и прибавил, что хоть я теперь и успел одуматься после давешней горячки, но еще более спутался: понял, что тут что-то очень важное для Лизаветы Николаевны, крепко желал бы помочь, но вся беда в том, что не только не знаю,
как сдержать данное ей обещание, но даже не понимаю теперь, что
именно ей обещал.
Я особенно припоминаю ее в то мгновение: сперва она побледнела, но вдруг глаза ее засверкали. Она выпрямилась в креслах с видом необычной решимости. Да и все были поражены. Совершенно неожиданный приезд Николая Всеволодовича, которого ждали у нас разве что через месяц, был странен не одною своею неожиданностью, а
именно роковым каким-то совпадением с настоящею минутой. Даже капитан остановился
как столб среди комнаты, разинув рот и с ужасно глупым видом смотря на дверь.
За ним можно было бы, однако, послать куда-нибудь, а впрочем, наверно он сам сейчас явится, и, кажется,
именно в то самое время, которое
как раз ответствует некоторым его ожиданиям и, сколько я по крайней мере могу судить, его некоторым расчетам.
Если бы кто ударил его по щеке, то,
как мне кажется, он бы и на дуэль не вызвал, а тут же, тотчас же убил бы обидчика; он
именно был из таких, и убил бы с полным сознанием, а вовсе не вне себя.
Именно: говорили иные, хмуря брови и бог знает на
каком основании, что Николай Всеволодович имеет какое-то особенное дело в нашей губернии, что он чрез графа К. вошел в Петербурге в какие-то высшие отношения, что он даже, может быть, служит и чуть ли не снабжен от кого-то какими-то поручениями.
А теперь, описав наше загадочное положение в продолжение этих восьми дней, когда мы еще ничего не знали, приступлю к описанию последующих событий моей хроники и уже, так сказать, с знанием дела, в том виде,
как всё это открылось и объяснилось теперь. Начну
именно с восьмого дня после того воскресенья, то есть с понедельника вечером, потому что, в сущности, с этого вечера и началась «новая история».
— Да я ведь у дела и есть, я
именно по поводу воскресенья! — залепетал Петр Степанович. — Ну чем, чем я был в воскресенье,
как по-вашему?
Именно торопливою срединною бездарностию, и я самым бездарнейшим образом овладел разговором силой. Но мне всё простили, потому что я, во-первых, с луны, это, кажется, здесь теперь у всех решено; а во-вторых, потому, что милую историйку рассказал и всех вас выручил, так ли, так ли?
— То есть
именно так рассказали, чтобы оставить сомнение и выказать нашу стачку и подтасовку, тогда
как стачки не было, и я вас ровно ни о чем не просил.
—
Именно,
именно! —
как бы в восторге подхватил Петр Степанович. — Я
именно так и делал, чтобы вы всю пружину эту заметили; я ведь для вас, главное, и ломался, потому что вас ловил и хотел компрометировать. Я, главное, хотел узнать, в
какой степени вы боитесь.
Петр Верховенский, между прочим, приехал сюда за тем, чтобы порешить ваше дело совсем, и имеет на то полномочие, а
именно: истребить вас в удобную минуту,
как слишком много знающего и могущего донести.
— Но если припомнить, вы
именно после слов моих
как раз и вошли в то общество и только потом уехали в Америку.
— Вы полагаете, что бога можно добыть трудом, и
именно мужицким? — переговорил он, подумав,
как будто действительно встретил что-то новое и серьезное, что стоило обдумать.
— Я согласен, что основная идея автора верна, — говорил он мне в лихорадке, — но ведь тем ужаснее! Та же наша идея,
именно наша; мы, мы первые насадили ее, возрастили, приготовили, — да и что бы они могли сказать сами нового, после нас! Но, боже,
как всё это выражено, искажено, исковеркано! — восклицал он, стуча пальцами по книге. — К таким ли выводам мы устремлялись? Кто может узнать тут первоначальную мысль?
— Я знаю только одно,
именно, что всё это шалости. Никогда вы не в состоянии исполнить ваших угроз, полных эгоизма. Никуда вы не пойдете, ни к
какому купцу, а преспокойно кончите у меня на руках, получая пенсион и собирая ваших ни на что не похожих друзей по вторникам. Прощайте, Степан Трофимович.
— Я
именно по такому делу, что хворать не следует, — начал Петр Степанович быстро и
как бы властно, — позвольте сесть (он сел), а вы садитесь опять на вашу койку, вот так.
— А коли лежит просто, рот разевает на всех, так
как же его не стибрить! Будто серьезно не верите, что возможен успех? Эх, вера-то есть, да надо хотенья. Да,
именно с этакими и возможен успех. Я вам говорю, он у меня в огонь пойдет, стоит только прикрикнуть на него, что недостаточно либерален. Дураки попрекают, что я всех здесь надул центральным комитетом и «бесчисленными разветвлениями». Вы сами раз этим меня корили, а
какое тут надувание: центральный комитет — я да вы, а разветвлений будет сколько угодно.
Дело в том, что они хоть и ждали еще с весны Петра Верховенского, возвещенного им сперва Толкаченкой, а потом приехавшим Шигалевым, хоть и ждали от него чрезвычайных чудес и хоть и пошли тотчас же все, без малейшей критики и по первому его зову, в кружок, но только что составили пятерку, все
как бы тотчас же и обиделись, и
именно, я полагаю, за быстроту своего согласия.
Но так
как будущая общественная форма необходима
именно теперь, когда все мы наконец собираемся действовать, чтоб уже более не задумываться, то я и предлагаю собственную мою систему устройства мира.
Вы
именно таков,
какого надо.
Мне, мне
именно такого надо,
как вы.
В «кибитку» он, очевидно, верил,
как в то, что я сидел подле него, и ждал ее
именно в это утро, сейчас, сию минуту, и всё это за сочинения Герцена да за какую-то свою поэму!
Но я рассчитывал без хозяина. Дорогой
именно как раз случилось приключение, еще более потрясшее и окончательно направившее Степана Трофимовича… так что я, признаюсь, даже и не ожидал от нашего друга такой прыти,
какую он вдруг в это утро выказал. Бедный друг, добрый друг!
Вход в покои Юлии Михайловны был особый, прямо с крыльца, налево; но на сей раз все направились через залу — и, я полагаю,
именно потому, что тут находился Степан Трофимович и что всё с ним случившееся, равно
как и всё о шпигулинских, уже было возвещено Юлии Михайловне при въезде в город.
И вот
именно то же самое впечатление
как бы стыда отразилось и на всей публике, даже на самых угрюмых физиономиях, явившихся из буфета.
Я
именно слышал,
как она сказала: «простите». Сцена была очень быстра. Но я решительно помню, что часть публики уже в это самое время устремилась вон из зала,
как бы в испуге,
именно после этих слов Юлии Михайловны. Я даже запоминаю один истерический женский крик сквозь слезы...
И вдруг в эту уже начавшуюся почти давку опять ударила бомба,
именно «опять
как давеча...
— Нет, уж обойдитесь как-нибудь без прав; не завершайте низость вашего предположения глупостью. Вам сегодня не удается. Кстати, уж не боитесь ли вы и светского мнения и что вас за это «столько счастья» осудят? О, коли так, ради бога не тревожьте себя. Вы ни в чем тут не причина и никому не в ответе. Когда я отворяла вчера вашу дверь, вы даже не знали, кто это входит. Тут
именно одна моя фантазия,
как вы сейчас выразились, и более ничего. Вы можете всем смело и победоносно смотреть в глаза.
— Своею или моею жизнью заплатили, вот что я хотела спросить. Или вы совсем теперь понимать перестали? — вспыхнула Лиза. — Чего вы так вдруг вскочили? Зачем на меня глядите с таким видом? Вы меня пугаете. Чего вы всё боитесь? Я уж давно заметила, что вы боитесь,
именно теперь,
именно сейчас… Господи,
как вы бледнеете!
Кроме того, что ей теперь вся выгода за вас выйти, потому что ведь все-таки она себя оскандалила, кроме того, я ей про «ладью» наговорил: я
именно увидел, что «ладьей»-то на нее и подействуешь, стало быть, вот
какого она калибра девица.
Прибытие их к роковому дому произошло
именно в то самое мгновение, когда сбившаяся пред домом густая толпа уже довольно наслушалась о Ставрогине и о том,
как выгодно было ему зарезать жену.
— Вознесенская, Богоявленская — все эти глупые названия вам больше моего должны быть известны, так
как вы здешний обыватель, и к тому же вы несправедливы: я вам прежде всего заявила про дом Филиппова, а вы
именно подтвердили, что его знаете. Во всяком случае можете искать на мне завтра в мировом суде, а теперь прошу вас оставить меня в покое.
— Значит, будет. Берегитесь, Кириллов, я слышал, что
именно так падучая начинается. Мне один эпилептик подробно описывал это предварительное ощущение пред припадком, точь-в-точь
как вы; пять секунд и он назначал и говорил, что более нельзя вынести. Вспомните Магометов кувшин, не успевший пролиться, пока он облетел на коне своем рай. Кувшин — это те же пять секунд; слишком напоминает вашу гармонию, а Магомет был эпилептик. Берегитесь, Кириллов, падучая!
А вам, Виргинский, один миг свободного размышления покажет, что ввиду интересов общего дела нельзя было действовать на честное слово, а надо
именно так,
как мы сделали.
— Довольно, Кириллов, уверяю вас, что довольно! — почти умолял Петр Степанович, трепеща, чтоб он не разодрал бумагу. — Чтобы поверили, надо
как можно темнее,
именно так,
именно одними намеками. Надо правды только уголок показать, ровно настолько, чтоб их раздразнить. Всегда сами себе налгут больше нашего и уж себе-то, конечно, поверят больше, чем нам, а ведь это всего лучше, всего лучше! Давайте; великолепно и так; давайте, давайте!