Неточные совпадения
— А, вы переменили костюм! — насмешливо оглядела она его. (Он накинул сюртук сверх фуфайки.) Этак действительно
будет более подходить… к нашей речи.
Садитесь же, наконец, прошу вас.
Лицо у него
было сердитое, и странно мне
было, что он сам заговорил. Обыкновенно случалось прежде, всегда, когда я заходил к нему (впрочем, очень редко), что он нахмуренно
садился в угол, сердито отвечал и только после долгого времени совершенно оживлялся и начинал говорить с удовольствием. Зато, прощаясь, опять, всякий раз, непременно нахмуривался и выпускал вас, точно выживал от себя своего личного неприятеля.
— Наденьте ее сейчас же опять и оставьте навсегда при себе. Ступайте и
сядьте,
пейте ваш кофе и, пожалуйста, не бойтесь меня, моя милая, успокойтесь. Я начинаю вас понимать.
Потом молча
села опять, но в лице ее
было какое-то судорожное движение, как будто она дотронулась до какого-то гада.
Он запер дверь на ключ, воротился к столу и
сел напротив Николая Всеволодовича. В эту неделю он похудел, а теперь, казалось,
был в жару.
Комната Марьи Тимофеевны
была вдвое более той, которую занимал капитан, и меблирована такою же топорною мебелью; но стол пред диваном
был накрыт цветною нарядною скатертью; на нем горела лампа; по всему полу
был разостлан прекрасный ковер; кровать
была отделена длинною, во всю комнату, зеленою занавесью, и, кроме того, у стола находилось одно большое мягкое кресло, в которое, однако, Марья Тимофеевна не
садилась.
—
Садитесь, прошу вас, подле меня, чтобы можно
было мне потом вас разглядеть, — произнесла она довольно твердо, с явною и какою-то новою целью. — А теперь не беспокойтесь, я и сама не
буду глядеть на вас, а
буду вниз смотреть. Не глядите и вы на меня до тех пор, пока я вас сама не попрошу.
Садитесь же, — прибавила она даже с нетерпением.
—
Сядьте на минуту, Степан Трофимович, мне надо еще вас спросить. Вам передано
было приглашение читать на литературном утре; это чрез меня устроилось. Скажите, что именно вы прочтете?
— О, пораньше, в половине седьмого. И знаете, вы можете войти,
сесть и ни с кем не говорить, сколько бы там их ни
было. Только, знаете, не забудьте захватить с собою бумагу и карандаш.
— Вы начальник, вы сила; я у вас только сбоку
буду, секретарем. Мы, знаете,
сядем в ладью, веселки кленовые, паруса шелковые, на корме сидит красна девица, свет Лизавета Николаевна… или как там у них, черт, поется в этой песне…
— Я вас прошу настойчиво,
сядьте играть; вы не хотите
быть полезным делу?
Но она осеклась; на другом конце стола явился уже другой конкурент, и все взоры обратились к нему. Длинноухий Шигалев с мрачным и угрюмым видом медленно поднялся с своего места и меланхолически положил толстую и чрезвычайно мелко исписанную тетрадь на стол. Он не
садился и молчал. Многие с замешательством смотрели на тетрадь, но Липутин, Виргинский и хромой учитель
были, казалось, чем-то довольны.
Садитесь, однако, и
пейте чай, и признаюсь, я очень устал… не прилечь ли мне и не приложить ли уксусу к голове, как вы думаете?
—
Садитесь и вы, пожалуйста. Нам недолго
быть вместе, и я хочу говорить всё, что мне угодно… Почему бы и вам не говорить всё, что вам угодно?
— Чай
есть, сахар
есть и самовар
есть. Но самовара не надо, чай горячий.
Садитесь и
пейте просто.
— Конечно, больна, пожалуйста,
сядьте. Где вы взяли чай, если не
было?
— Ну, всё это глупости.
Сядьте, прошу вас, наконец. Что вы всё туда-сюда? Вы думаете, я в бреду? Может, и
буду в бреду. Вы говорите, вас только двое в доме?
— Вы, может
быть, думаете, что я… Со мной паспорт и я — профессор, то
есть, если хотите, учитель… но главный. Я главный учитель. Oui, c’est comme за qu’on peut traduire. [Да, это именно так можно перевести (фр.).] Я бы очень хотел
сесть, и я вам куплю… я вам за это куплю полштофа вина.
Потом он клялся, что «не изменит»», что он к нейворотится (то
есть к Варваре Петровне). «Мы
будем подходить к ее крыльцу (то
есть всё с Софьей Матвеевной) каждый день, когда она
садится в карету для утренней прогулки, и
будем тихонько смотреть… О, я хочу, чтоб она ударила меня в другую щеку; с наслаждением хочу! Я подставлю ей мою другую щеку comme dans votre livre! [как в вашей книге (фр.).] Я теперь, теперь только понял, что значит подставить другую… “„ланиту”. Я никогда не понимал прежде!»
Но больной исцелится и «
сядет у ног Иисусовых»… и
будут все глядеть с изумлением…
Неточные совпадения
Марья Антоновна. Право, я не знаю… мне так нужно
было идти. (
Села.)
Мишка. Да для вас, дядюшка, еще ничего не готово. Простова блюда вы не
будете кушать, а вот как барин ваш
сядет за стол, так и вам того же кушанья отпустят.
Хлестаков. Возле вас стоять уже
есть счастие; впрочем, если вы так уже непременно хотите, я
сяду. Как я счастлив, что наконец сижу возле вас.
Голос Осипа. Вот с этой стороны! сюда! еще! хорошо. Славно
будет! (Бьет рукою по ковру.)Теперь
садитесь, ваше благородие!
Садятся два крестьянина, // Ногами упираются, // И жилятся, и тужатся, // Кряхтят — на скалке тянутся, // Суставчики трещат! // На скалке не понравилось: // «Давай теперь попробуем // Тянуться бородой!» // Когда порядком бороды // Друг дружке поубавили, // Вцепились за скулы! // Пыхтят, краснеют, корчатся, // Мычат, визжат, а тянутся! // «Да
будет вам, проклятые! // Не разольешь водой!»