Шатов то плакал, как маленький мальчик, то
говорил бог знает что, дико, чадно, вдохновенно; целовал у ней руки; она слушала с упоением, может быть и не понимая, но ласково перебирала ослабевшею рукой его волосы, приглаживала их, любовалась ими.
Неточные совпадения
Долго потом скитался он один по Европе, жил
бог знает чем;
говорят, чистил на улицах сапоги и в каком-то порте был носильщиком.
«Не понимаю, почему меня все здесь выставляют безбожником? —
говаривал он иногда, — я в
бога верую, mais distinguons, [но надо различать (фр.).] я верую, как в существо, себя лишь во мне сознающее.
Не понравилось мне это; сама я хотела тогда затвориться: «А по-моему,
говорю,
бог и природа есть всё одно».
— Пожалуйста, Степан Трофимович, ради
бога, ничего не
говорите, — начала она горячею скороговоркой, с болезненным выражением лица и поспешно протягивая ему руку, — будьте уверены, что я вас всё так же уважаю… и всё так же ценю и… думайте обо мне тоже хорошо, Степан Трофимович, и я буду очень, очень это ценить…
Именно:
говорили иные, хмуря брови и
бог знает на каком основании, что Николай Всеволодович имеет какое-то особенное дело в нашей губернии, что он чрез графа К. вошел в Петербурге в какие-то высшие отношения, что он даже, может быть, служит и чуть ли не снабжен от кого-то какими-то поручениями.
Об атеизме
говорили и, уж разумеется,
бога раскассировали.
Один седой бурбон капитан сидел, сидел, всё молчал, ни слова не
говорил, вдруг становится среди комнаты и, знаете, громко так, как бы сам с собой: «Если
бога нет, то какой же я после того капитан?» Взял фуражку, развел руки и вышел.
— Ваше же подлое выражение, — злобно засмеялся Шатов, усаживаясь опять, — «чтобы сделать соус из зайца, надо зайца, чтобы уверовать в
бога, надо
бога», это вы в Петербурге,
говорят, приговаривали, как Ноздрев, который хотел поймать зайца за задние ноги.
— Да как завел меня туда господь, — продолжал он, — эх, благодать небесная, думаю! По сиротству моему произошло это дело, так как в нашей судьбе совсем нельзя без вспомоществования. И вот, верьте
богу, сударь, себе в убыток, наказал господь за грехи: за махальницу, да за хлопотницу, да за дьяконов чересседельник всего только двенадцать рублев приобрел. Николая Угодника подбородник, чистый серебряный, задаром пошел: симилёровый,
говорят.
— Вы… вы
бог знает что позволяете себе, Петр Степанович. Пользуясь моей добротой, вы
говорите колкости и разыгрываете какого-то bourru bienfaisant [благодетельного грубияна (фр.).]…
Ну, положим, умные люди не веруют, так ведь это от ума, а ты-то,
говорю, пузырь, ты что в
боге понимаешь?
— Но позвольте, Капитон Максимович, ведь вы сами же
говорили мне, что в
бога не веруете, — пропищал с конца стола Липутин.
— О боже, как могло всё это сделаться! Но ради
бога,
говорите точнее, Степан Трофимович, ведь это сон, что вы рассказываете!
— Ах,
бог мой, простите, понимаю, меня только ошеломило… Но я понимаю, понимаю. Но… но — неужели Арина Прохоровна придет? Вы сказали сейчас, что она пошла? Знаете, ведь это неправда. Видите, видите, видите, как вы
говорите неправду на каждом шагу.
Бог, когда мир создавал, то в конце каждого дня создания
говорил: «Да, это правда, это хорошо».
Он
говорил ей о Кириллове, о том, как теперь они жить начнут, «вновь и навсегда», о существовании
бога, о том, что все хороши…
— О, ради
бога, n’en parlons plus, parce que cela me fait mal, [не будем больше
говорить об этом, потому что меня это огорчает (фр.).] о, как вы добры!
Неприятие любой земной тирании влечет его к Богу; при условии, однако, что этот Бог — тоже свободолюбец и вольнодумец, почти анархист: «Спасение, которое не было бы свободным и не исходило бы от человека свободного, ничего не сказало бы нам», —
говорит Бог — Пеги в «Невинных святых» (фр.).
Ему мерещится то талия, которой он касался руками, то томный, продолжительный взор, который бросили ему, уезжая, то горячее дыхание, от которого он таял в вальсе, или разговор вполголоса у окна, под рев мазурки, когда взоры так искрились, язык
говорил бог знает что.
Неточные совпадения
«Ах, боже мой!» — думаю себе и так обрадовалась, что
говорю мужу: «Послушай, Луканчик, вот какое счастие Анне Андреевне!» «Ну, — думаю себе, — слава
богу!» И
говорю ему: «Я так восхищена, что сгораю нетерпением изъявить лично Анне Андреевне…» «Ах, боже мой! — думаю себе.
Анна Андреевна. Пустяки, совершенные пустяки! Я никогда не была червонная дама. (Поспешно уходит вместе с Марьей Антоновной и
говорит за сценою.)Этакое вдруг вообразится! червонная дама!
Бог знает что такое!
Городничий. Там купцы жаловались вашему превосходительству. Честью уверяю, и наполовину нет того, что они
говорят. Они сами обманывают и обмеривают народ. Унтер-офицерша налгала вам, будто бы я ее высек; она врет, ей-богу врет. Она сама себя высекла.
Лука Лукич (летит вон почти бегом и
говорит в сторону).Ну слава
богу! авось не заглянет в классы!
Купцы. Ей-богу! такого никто не запомнит городничего. Так все и припрятываешь в лавке, когда его завидишь. То есть, не то уж
говоря, чтоб какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой, что лет уже по семи лежит в бочке, что у меня сиделец не будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его бывают на Антона, и уж, кажись, всего нанесешь, ни в чем не нуждается; нет, ему еще подавай:
говорит, и на Онуфрия его именины. Что делать? и на Онуфрия несешь.