Неточные совпадения
Как нарочно,
в то же самое
время в Москве схвачена была и поэма Степана Трофимовича, написанная им еще лет шесть до сего,
в Берлине,
в самой первой его молодости, и ходившая по рукам,
в списках, между двумя любителями и у одного студента.
Варвара Петровна на этот раз не крикнула: «Вздор, вздор!»,
как повадилась
в последнее
время покрикивать очень часто на Степана Трофимовича, а, напротив, очень прислушалась, велела растолковать себе подробнее, сама взяла Шекспира и с чрезвычайным вниманием прочла бессмертную хронику.
Он был не очень разговорчив, изящен без изысканности, удивительно скромен и
в то же
время смел и самоуверен,
как у нас никто.
Поразило меня тоже его лицо: волосы его были что-то уж очень черны, светлые глаза его что-то уж очень спокойны и ясны, цвет лица что-то уж очень нежен и бел, румянец что-то уж слишком ярок и чист, зубы
как жемчужины, губы
как коралловые, — казалось бы, писаный красавец, а
в то же
время как будто и отвратителен.
По хлебосольству его и гостеприимству ему бы следовало быть предводителем дворянства старого доброго
времени, а не губернатором
в такое хлопотливое
время,
как наше.
О господине Ставрогине вся главная речь впереди; но теперь отмечу, ради курьеза, что из всех впечатлений его, за всё
время, проведенное им
в нашем городе, всего резче отпечаталась
в его памяти невзрачная и чуть не подленькая фигурка губернского чиновничишка, ревнивца и семейного грубого деспота, скряги и процентщика, запиравшего остатки от обеда и огарки на ключ, и
в то же
время яростного сектатора бог знает
какой будущей «социальной гармонии», упивавшегося по ночам восторгами пред фантастическими картинами будущей фаланстеры,
в ближайшее осуществление которой
в России и
в нашей губернии он верил
как в свое собственное существование.
Прасковья Ивановна,
в первом супружестве госпожа Тушина, была,
как и пансионская подруга ее Варвара Петровна, тоже дочерью откупщика прошедшего
времени и тоже вышла замуж с большим приданым.
Ослепление мое продолжалось одно лишь мгновение, и я сам очень скоро потом сознал всю невозможность моей мечты, — но хоть мгновение, а оно существовало действительно, а потому можно себе представить,
как негодовал я иногда
в то
время на бедного друга моего за его упорное затворничество.
Потом я несколько охладел к его перу; повести с направлением, которые он всё писал
в последнее
время, мне уже не так понравились,
как первые, первоначальные его создания,
в которых было столько непосредственной поэзии; а самые последние сочинения его так даже вовсе мне не нравились.
О,
как я мучил ее, и
в такое
время!
Ma foi, [Право (фр.).] я и сам, всё это
время с вами сидя, думал про себя, что провидение посылает ее на склоне бурных дней моих и что она меня укроет, или
как там… enfin, [наконец (фр.).] понадобится
в хозяйстве.
Он вдруг встал, повернулся к своему липовому письменному столу и начал на нем что-то шарить. У нас ходил неясный, но достоверный слух, что жена его некоторое
время находилась
в связи с Николаем Ставрогиным
в Париже и именно года два тому назад, значит, когда Шатов был
в Америке, — правда, уже давно после того,
как оставила его
в Женеве. «Если так, то зачем же его дернуло теперь с именем вызваться и размазывать?» — подумалось мне.
И вот во
время уже проповеди подкатила к собору одна дама на легковых извозчичьих дрожках прежнего фасона, то есть на которых дамы могли сидеть только сбоку, придерживаясь за кушак извозчика и колыхаясь от толчков экипажа,
как полевая былинка от ветра. Эти ваньки
в нашем городе до сих пор еще разъезжают. Остановясь у угла собора, — ибо у врат стояло множество экипажей и даже жандармы, — дама соскочила с дрожек и подала ваньке четыре копейки серебром.
За ним можно было бы, однако, послать куда-нибудь, а впрочем, наверно он сам сейчас явится, и, кажется, именно
в то самое
время, которое
как раз ответствует некоторым его ожиданиям и, сколько я по крайней мере могу судить, его некоторым расчетам.
— Это не от меня,
как знаете; когда скажут, — пробормотал он,
как бы несколько тяготясь вопросом, но
в то же
время с видимою готовностию отвечать на все другие вопросы. На Ставрогина он смотрел, не отрываясь, своими черными глазами без блеску, с каким-то спокойным, но добрым и приветливым чувством.
— Это вряд ли
в наше
время возможно, — тоже без всякой иронии отозвался Николай Всеволодович, медленно и
как бы задумчиво. —
В Апокалипсисе ангел клянется, что
времени больше не будет.
— Ни один народ, — начал он,
как бы читая по строкам и
в то же
время продолжая грозно смотреть на Ставрогина, — ни один народ еще не устраивался на началах науки и разума; не было ни разу такого примера, разве на одну минуту, по глупости.
А там прошлого года чуть не захватили,
как я пятидесятирублевые французской подделки Короваеву передал; да, слава богу, Короваев
как раз пьяный
в пруду утонул к тому
времени, и меня не успели изобличить.
Я не знаю, что она хотела этим сказать; но она требовала настойчиво, неумолимо, точно была
в припадке. Маврикий Николаевич растолковывал,
как увидим ниже, такие капризные порывы ее, особенно частые
в последнее
время, вспышками слепой к нему ненависти, и не то чтоб от злости, — напротив, она чтила, любила и уважала его, и он сам это знал, — а от какой-то особенной бессознательной ненависти, с которою она никак не могла справиться минутами.
Но поразило Андрея Антоновича, главное, то, что управляющий на Шпигулинской фабрике доставил
как раз
в то же
время в полицию две или три пачки совершенно таких же точно листочков,
как и у подпоручика, подкинутых ночью на фабрике.
Знаете, оно чувствительно, а
в то же
время вы его
как бы фальшивым боком хотите выставить, ведь так?
— То есть
в то
время,
как вы там проживали?
— Разумеется, я вам рук не связываю, да и не смею. Не можете же вы не следить; только не пугайте гнезда раньше
времени, вот
в чем я надеюсь на ваш ум и на опытность. А довольно у вас, должно быть, своих-то гончих припасено и всяких там ищеек, хе-хе! — весело и легкомысленно (
как молодой человек) брякнул Петр Степанович.
Оттого ли, что он и
в самом деле понял последнее истерическое восклицание Андрея Антоновича за прямое дозволение поступить так,
как он спрашивал, или покривил душой
в этом случае для прямой пользы своего благодетеля, слишком уверенный, что конец увенчает дело, — но,
как увидим ниже, из этого разговора начальника с своим подчиненным произошла одна самая неожиданная вещь, насмешившая многих, получившая огласку, возбудившая жестокий гнев Юлии Михайловны и всем этим сбившая окончательно с толку Андрея Антоновича, ввергнув его,
в самое горячее
время,
в самую плачевную нерешительность.
— Стойте, вот она! — вынул Петр Степанович из заднего кармана пачку почтовых листиков. — Измялась немножко. Вообразите,
как взял тогда у вас, так и пролежала всё
время в заднем кармане с носовым платком; забыл.
Ни за что не пропустила бы она, например, крестин повитого ею младенца, причем являлась
в зеленом шелковом платье со шлейфом, а шиньон расчесывала
в локоны и
в букли, тогда
как во всякое другое
время доходила до самоуслаждения
в своем неряшестве.
Я не упомянул о Шатове: он расположился тут же
в заднем углу стола, несколько выдвинув из ряду свой стул, смотрел
в землю, мрачно молчал, от чаю и хлеба отказался и всё
время не выпускал из рук свой картуз,
как бы желая тем заявить, что он не гость, а пришел по делу, и когда захочет, встанет и уйдет.
— Я хотела заявить собранию о страдании и о протесте студентов, а так
как время тратится
в безнравственных разговорах…
Минуя разговоры — потому что не тридцать же лет опять болтать,
как болтали до сих пор тридцать лет, — я вас спрашиваю, что вам милее: медленный ли путь, состоящий
в сочинении социальных романов и
в канцелярском предрешении судеб человеческих на тысячи лет вперед на бумаге, тогда
как деспотизм тем
временем будет глотать жареные куски, которые вам сами
в рот летят и которые вы мимо рта пропускаете, или вы держитесь решения скорого,
в чем бы оно ни состояло, но которое наконец развяжет руки и даст человечеству на просторе самому социально устроиться, и уже на деле, а не на бумаге?
Он посмотрел на меня странным взглядом — испуганным и
в то же
время как бы и желающим испугать.
Не доезжая городского валу, «они мне велели снова остановить, вышли из экипажа и прошли через дорогу
в поле; думал, что по
какой ни есть слабости, а они стали и начали цветочки рассматривать и так
время стояли, чудно, право, совсем уже я усумнился».
Разглядев тотчас же, что пострадавшее лицо было вовсе не то, которому назначалась его пощечина, а совершенно другое, лишь несколько на то похожее, он, со злобой и торопясь,
как человек, которому некогда терять золотого
времени, произнес точь-в-точь
как теперь ваше превосходительство: «Я ошибся… извините, это недоразумение, одно лишь недоразумение».
Фон Лембке уже несколько
времени находился
в салоне, но
как бы никем не примеченный, хотя все видели,
как он вошел.
Эта большая Белая зала, хотя и ветхой уже постройки, была
в самом деле великолепна: огромных размеров,
в два света, с расписанным по-старинному и отделанным под золото потолком, с хорами, с зеркальными простенками, с красною по белому драпировкою, с мраморными статуями (
какими ни на есть, но всё же статуями), с старинною, тяжелою, наполеоновского
времени мебелью, белою с золотом и обитою красным бархатом.
Он, верно, предполагал, что выйдет как-нибудь
в другом роде; но даже кучка безобразников, аплодировавшая во
время выходки, вдруг замолкла, тоже
как бы опешившая.
— Господа! — произнес он вдруг,
как бы решившись на всё и
в то же
время почти срывавшимся голосом. — Господа! Еще сегодня утром лежала предо мною одна из недавно разбросанных здесь беззаконных бумажек, и я
в сотый раз задавал себе вопрос: «
В чем ее тайна?»
— Messieurs, последнее слово этого дела — есть всепрощение. Я, отживший старик, я объявляю торжественно, что дух жизни веет по-прежнему и живая сила не иссякла
в молодом поколении. Энтузиазм современной юности так же чист и светел,
как и наших
времен. Произошло лишь одно: перемещение целей, замещение одной красоты другою! Все недоумение лишь
в том, что прекраснее: Шекспир или сапоги, Рафаэль или петролей?
[да простит вас бог, мой друг, и да хранит он вас (фр.).] Ho я всегда замечал
в вас зачатки порядочности, и вы, может быть, еще одумаетесь, — après le temps [со
временем (фр.).] разумеется,
как и все мы, русские люди.
Вспомните,
какой был
в последнее
время здесь тон, то есть во всем городишке?
Наконец началась и «кадриль литературы».
В городе
в последнее
время, чуть только начинался где-нибудь разговор о предстоящем бале, непременно сейчас же сводили на эту «кадриль литературы», и так
как никто не мог представить, что это такое, то и возбуждала она непомерное любопытство. Опаснее ничего не могло быть для успеха, и — каково же было разочарование!
Я именно слышал,
как она сказала: «простите». Сцена была очень быстра. Но я решительно помню, что часть публики уже
в это самое
время устремилась вон из зала,
как бы
в испуге, именно после этих слов Юлии Михайловны. Я даже запоминаю один истерический женский крик сквозь слезы...
— Ну довольно, а теперь, чтобы не забыть, — ужасно хладнокровно перескочил Петр Степанович, — этот листок вы должны будете собственноручно набрать и напечатать. Шатова типографию мы выроем, и ее завтра же примете вы.
В возможно скором
времени вы наберете и оттиснете сколько можно более экземпляров, и затем всю зиму разбрасывать. Средства будут указаны. Надо
как можно более экземпляров, потому что у вас потребуют из других мест.
— Ох, устала! — присела она с бессильным видом на жесткую постель. — Пожалуйста, поставьте сак и сядьте сами на стул. Впрочем,
как хотите, вы торчите на глазах. Я у вас на
время, пока приищу работу, потому что ничего здесь не знаю и денег не имею. Но если вас стесняю, сделайте одолжение, опять прошу, заявите сейчас же,
как и обязаны сделать, если вы честный человек. Я все-таки могу что-нибудь завтра продать и заплатить
в гостинице, а уж
в гостиницу извольте меня проводить сами… Ох, только я устала!
— Нет, я этого ничего не знаю и совсем не знаю, за что вы так рассердились, — незлобиво и почти простодушно ответил гость. — Я имею только передать вам нечто и за тем пришел, главное не желая терять
времени. У вас станок, вам не принадлежащий и
в котором вы обязаны отчетом,
как знаете сами. Мне велено потребовать от вас передать его завтра же, ровно
в семь часов пополудни, Липутину. Кроме того, велено сообщить, что более от вас ничего никогда не потребуется.
Зажигание дров, хождение на цыпочках, осматривание спящей, мечты
в углу, потом опять осматривание спящей взяли много
времени. Прошло два-три часа. И вот
в это-то
время у Кириллова успели побывать Верховенский и Липутин. Наконец и он задремал
в углу. Раздался ее стон; она пробудилась, она звала его; он вскочил
как преступник.
Время проходило. Шатов
в бессилии заснул и сам на стуле, головой на подушке Marie. Так застала их сдержавшая слово Арина Прохоровна, весело их разбудила, поговорила о чем надо с Marie, осмотрела ребенка и опять не велела Шатову отходить. Затем, сострив над «супругами» с некоторым оттенком презрения и высокомерия, ушла так же довольная,
как и давеча.
— Господа, — возвысил голос Петр Степанович,
в первый раз нарушая полушепот, что произвело эффект, — вы, я думаю, хорошо понимаете, что нам нечего теперь размазывать. Вчера всё было сказано и пережевано, прямо и определенно. Но, может быть,
как я вижу по физиономиям, кто-нибудь хочет что-нибудь заявить;
в таком случае прошу поскорее. Черт возьми,
времени мало, а Эркель может сейчас привести его…
Эркель подал первый, и пока Петр Степанович, ворча и бранясь, связывал веревкой ноги трупа и привязывал к ним этот первый камень, Толкаченко всё это довольно долгое
время продержал свой камень
в руках на отвесе, сильно и
как бы почтительно наклонившись всем корпусом вперед, чтобы подать без замедления при первом спросе, и ни разу не подумал опустить свою ношу пока на землю.
Петр Степанович хотя и предупредил наших, что на
время удаляется будто бы
в уезд, но,
как оказалось впоследствии, намерения его были совсем другие.
Кроме других чрезвычайно важных для него неудовольствий (он всё еще ничего не мог узнать о Ставрогине), он,
как кажется — ибо не могу утверждать наверно, — получил
в течение дня откуда-то (вероятнее всего из Петербурга) одно секретное уведомление о некоторой опасности,
в скором
времени его ожидающей.