Неточные совпадения
Капитально
было двадцатилетнее влияние этой высшей дамы на ее
бедного друга.
Бедный Иван Осипович поспешно и доверчиво протянул свое ухо; он до крайности
был любопытен.
Бедный Степан Трофимович сидел один и ничего не предчувствовал. В грустном раздумье давно уже поглядывал он в окно, не подойдет ли кто из знакомых. Но никто не хотел подходить. На дворе моросило, становилось холодно; надо
было протопить печку; он вздохнул. Вдруг страшное видение предстало его очам: Варвара Петровна в такую погоду и в такой неурочный час к нему! И пешком! Он до того
был поражен, что забыл переменить костюм и принял ее как
был, в своей всегдашней розовой ватной фуфайке.
— Заметьте эту раздражительную фразу в конце о формальности.
Бедная,
бедная, друг всей моей жизни! Признаюсь, это внезапноерешение судьбы меня точно придавило… Я, признаюсь, всё еще надеялся, а теперь tout est dit, [всё решено (фр.).] я уж знаю, что кончено; c’est terrible. [это ужасно (фр.).] О, кабы не
было совсем этого воскресенья, а всё по-старому: вы бы ходили, а я бы тут…
Бедный друг мой
был так настроен, или, лучше сказать, так расстроен, что это обстоятельство тотчас же сразило его: почти в бессилии опустился он на кресло в гостиной.
Во-первых, к
обедне собрался почти весь город, то
есть разумея высший слой нашего общества.
— То
есть в том смысле, что чем хуже, тем лучше, я понимаю, понимаю, Варвара Петровна. Это вроде как в религии: чем хуже человеку жить или чем забитее или
беднее весь народ, тем упрямее мечтает он о вознаграждении в раю, а если при этом хлопочет еще сто тысяч священников, разжигая мечту и на ней спекулируя, то… я понимаю вас, Варвара Петровна,
будьте покойны.
— Но вы не можете вообразить, какие здесь начались интриги! — они измучили даже нашу
бедную Прасковью Ивановну — а ее-то уж по какой причине? Я, может
быть, слишком виновата пред тобой сегодня, моя милая Прасковья Ивановна, — прибавила она в великодушном порыве умиления, но не без некоторой победоносной иронии.
Пока Николай Всеволодович разговаривал с Варварой Петровной, она раза два поманила к себе Маврикия Николаевича, будто желая ему что-то шепнуть; но лишь только тот наклонялся к ней, мигом заливалась смехом; можно
было заключить, что она именно над
бедным Маврикием Николаевичем и смеется.
— Je voulais convertir. [Я хотел переубедить (фр.).] Конечно, смейтесь. Cette pauvre тетя, elle entendra de belles choses! [А эта
бедная тетя, хорошенькие вещи она услышит! (фр.)] О друг мой, поверите ли, что я давеча ощутил себя патриотом! Впрочем, я всегда сознавал себя русским… да настоящий русский и не может
быть иначе, как мы с вами. Il у a là dedans quelque chose d’aveugle et de louche. [Тут скрывается что-то слепое и подозрительное (фр.).]
Вот что еще: я пришел
было вас просить, если можно вам, не оставить и впредь Марью Тимофеевну, так как вы одни могли бы иметь некоторое влияние на ее
бедный ум…
Может
быть, этот взгляд
был излишне суров, может
быть, в нем выразилось отвращение, даже злорадное наслаждение ее испугом — если только не померещилось так со сна Марье Тимофеевне; но только вдруг, после минутного почти выжидания, в лице
бедной женщины выразился совершенный ужас; по нем пробежали судороги, она подняла, сотрясая их, руки и вдруг заплакала, точь-в-точь как испугавшийся ребенок; еще мгновение, и она бы закричала.
В новом устройстве совсем не
будет бедных.
— О боже, эти книги
есть у всякого; как ты прост, мой
бедный Блюм!
Студентка же, конечно, ни в чем не участвовала, но у ней
была своя забота; она намеревалась прогостить всего только день или два, а затем отправиться дальше и дальше, по всем университетским городам, чтобы «принять участие в страданиях
бедных студентов и возбудить их к протесту».
Вздор тоже, что будто бы какая-то проходившая мимо
бедная, но благородная дама
была схвачена и немедленно для чего-то высечена; между тем я сам читал об этой даме спустя в корреспонденции одной из петербургских газет.
— Похвала произнесена так громко, что я, конечно, должен
был бы не расслышать, — отчеканил Степан Трофимович, — но не верю, чтобы моя
бедная личность
была так необходима завтра для вашего праздника. Впрочем, я…
А та,
бедная, и не подозревала; она до последнего часу всё еще
была уверена, что «окружена» и что ей всё еще «преданы фанатически».
Проникнутый гуманною и высокою целью… несмотря на свой вид… тою самою целью, которая соединила нас всех… отереть слезы
бедных образованных девушек нашей губернии… этот господин, то
есть я хочу сказать этот здешний поэт… при желании сохранить инкогнито… очень желал бы видеть свое стихотворение прочитанным пред началом бала… то
есть я хотел сказать — чтения.
Увы,
бедной женщине так хотелось
быть еще обманутою!
— Идем, идем! — вскричала как в истерике Лиза, опять увлекая за собою Маврикия Николаевича. — Постойте, Степан Трофимович, — воротилась она вдруг к нему, — постойте, бедняжка, дайте я вас перекрещу. Может
быть, вас бы лучше связать, но я уж лучше вас перекрещу. Помолитесь и вы за «
бедную» Лизу — так, немножко, не утруждайте себя очень. Маврикий Николаевич, отдайте этому ребенку его зонтик, отдайте непременно. Вот так… Пойдемте же! Пойдемте же!
У него
была где-то больная мать, которой он отсылал половину своего скудного жалованья, — и как, должно
быть, она целовала эту
бедную белокурую головку, как дрожала за нее, как молилась о ней!
Особенно много
было туманного для
бедной попавшейся Софьи Матвеевны, когда история перешла чуть не в целую диссертацию о том, как никто и никогда не мог понять Степана Трофимовича и как «гибнут у нас в России таланты».
Неточные совпадения
Запомнил Гриша песенку // И голосом молитвенным // Тихонько в семинарии, // Где
было темно, холодно, // Угрюмо, строго, голодно, // Певал — тужил о матушке // И обо всей вахлачине, // Кормилице своей. // И скоро в сердце мальчика // С любовью к
бедной матери // Любовь ко всей вахлачине // Слилась, — и лет пятнадцати // Григорий твердо знал уже, // Кому отдаст всю жизнь свою // И за кого умрет.
Беднее захудалого // Последнего крестьянина // Жил Трифон. Две каморочки: // Одна с дымящей печкою, // Другая в сажень — летняя, // И вся тут недолга; // Коровы нет, лошадки нет, //
Была собака Зудушка, //
Был кот — и те ушли.
Выехал он в самый Николин день, сейчас после ранних
обеден, и дома сказал, что
будет не скоро.
Он помнил только его лицо, как помнил все лица, которые он когда-либо видел, но он помнил тоже, что это
было одно из лиц, отложенных в его воображении в огромный отдел фальшиво-значительных и
бедных по выражению.
Он отстоял
обедню, всенощную и вечерние правила и на другой день, встав раньше обыкновенного, не
пив чаю, пришел в восемь часов утра в церковь для слушания утренних правил и исповеди.