Неточные совпадения
— Да, если рука моя дрожит,
то это оттого, что никогда еще ее не обхватывала такая хорошенькая маленькая ручка, как ваша. Я совсем отвык от женщин;
то есть я к ним и не привыкал никогда; я ведь один… Я даже не
знаю, как говорить с ними. Вот и теперь не
знаю — не сказал ли вам какой-нибудь глупости? Скажите мне прямо; предупреждаю вас, я не обидчив…
— Нет, ничего, ничего; напротив. И если уже вы требуете, чтоб я была откровенна, так я вам скажу, что женщинам нравится такая робость; а если вы хотите
знать больше,
то и мне она тоже нравится, и я не отгоню вас от себя до самого дома.
— Не досадуйте; я смеюсь
тому, что вы сами себе враг, и если б вы попробовали,
то вам и удалось, может быть, хоть бы и на улице дело было; чем проще,
тем лучше… Ни одна добрая женщина, если только она не глупа или особенно не сердита на что-нибудь в эту минуту, не решилась бы отослать вас без этих двух слов, которых вы так робко вымаливаете… Впрочем, что я! конечно, приняла бы вас за сумасшедшего. Я ведь судила по себе. Сама-то я много
знаю, как люди на свете живут!
Почем
знать, может быть, и вы,
тому назад десять минут, плакали от воспоминанья…
— О, да я вам завтра же все расскажу про себя! Но что это? точно чудо со мной совершается… Где я, боже мой? Ну, скажите, неужели вы недовольны
тем, что не рассердились, как бы сделала другая, не отогнали меня в самом начале? Две минуты, и вы сделали меня навсегда счастливым. Да! счастливым; почем
знать, может быть, вы меня с собой помирили, разрешили мои сомнения… Может быть, на меня находят такие минуты… Ну, да я вам завтра все расскажу, вы все
узнаете, все…
— Есть, Настенька, если вы
того не
знаете, есть в Петербурге довольно странные уголки.
— Послушайте, — перебила Настенька, которая все время слушала меня в удивлении, открыв глаза и ротик, — послушайте: я совершенно не
знаю, отчего все это произошло и почему именно вы мне предлагаете такие смешные вопросы; но что2 я
знаю наверно, так
то, что все эти приключения случились непременно с вами, от слова до слова.
Теперь, милая Настенька, когда мы сошлись опять после такой долгой разлуки, — потому что я вас давно уже
знал, Настенька, потому что я уже давно кого-то искал, а это знак, что я искал именно вас и что нам было суждено теперь свидеться, — теперь в моей голове открылись тысячи клапанов, и я должен пролиться рекою слов, не
то я задохнусь.
Знаете ли, что уже я, может быть, не буду более тосковать о
том, что сделал преступление и грех в моей жизни, потому что такая жизнь есть преступление и грех?
Знаете ли, Настенька, до чего я дошел?
знаете ли, что я уже принужден справлять годовщину своих ощущений, годовщину
того, что было прежде так мило, чего, в сущности, никогда не бывало, — потому что эта годовщина справляется все по
тем же глупым, бесплотным мечтаниям, — и делать это, потому что и этих-то глупых мечтаний нет, затем, что нечем их выжить: ведь и мечты выживаются!
Знаете ли, что я люблю теперь припомнить и посетить в известный срок
те места, где был счастлив когда-то по-своему, люблю построить свое настоящее под лад уже безвозвратно прошедшему, и часто брожу, как тень, без нужды и без цели, уныло и грустно по петербургским закоулкам и улицам.
И
знаете что? я вам хочу рассказать и свою историю, всю без утайки, а вы мне после за
то дадите совет.
— Половину истории вы уже
знаете,
то есть вы
знаете, что у меня есть старая бабушка…
— Здесь, здесь! — подхватила Настенька. — Он здесь, я это
знаю. У нас было условие, тогда еще, в
тот вечер, накануне отъезда: когда уже мы сказали все, что я вам пересказала, и условились, мы вышли сюда гулять, именно на эту набережную. Было десять часов; мы сидели на этой скамейке; я уже не плакала, мне было сладко слушать
то, что он говорил… Он сказал, что тотчас же по приезде придет к нам, и если я не откажусь от него,
то мы скажем обо всем бабушке. Теперь он приехал, я это
знаю, и его нет, нет!
А теперь вот что, слушайте-ка: тогда было условие, что как только приедет он, так тотчас даст
знать о себе
тем, что оставит мне письмо в одном месте у одних моих знакомых, добрых и простых людей, которые ничего об этом не
знают; или если нельзя будет написать ко мне письма, затем, что в письме не всегда все расскажешь,
то он в
тот же день, как приедет, будет сюда ровно в десять часов, где мы и положили с ним встретиться.
Я тотчас же раскаялся, что напугал ее, заставил считать часы, и проклял себя за припадок злости. Мне стало за нее грустно, и я не
знал, как искупить свое прегрешение. Я начал ее утешать, выискивать причины его отсутствия, подводить разные доводы, доказательства. Никого нельзя было легче обмануть, как ее, в эту минуту, да и всякий в эту минуту как-то радостно выслушивает хоть какое бы
то ни было утешение, и рад-рад, коли есть хоть тень оправдания.
— Слушайте! — сказал я решительно. — Слушайте меня, Настенька! Что я буду теперь говорить, все вздор, все несбыточно, все глупо! Я
знаю, что этого никогда не может случиться, но не могу же я молчать. Именем
того, чем вы теперь страдаете, заранее молю вас, простите меня!..
Послушайте же, друг мой, — потому что вы все-таки мой друг, — я, конечно, человек простой, бедный, такой незначительный, только не в
том дело (я как-то все не про
то говорю, это от смущения, Настенька), а только я бы вас так любил, так любил, что если б вы еще и любили его и продолжали любить
того, которого я не
знаю,
то все-таки не заметили бы, что моя любовь как-нибудь там для вас тяжела.
— Послушайте, Настенька,
знаете что? я уйду от вас, вот что! Просто я вас только мучаю. Вот у вас теперь угрызения совести за
то, что вы насмехались, а я не хочу, да, не хочу, чтоб вы, кроме вашего горя… я, конечно, виноват, Настенька, но прощайте!
И мы не
знали, что говорить, мы смеялись, мы плакали, мы говорили тысячи слов без связи и мысли; мы
то ходили по тротуару,
то вдруг возвращались назад и пускались переходить через улицу; потом останавливались и опять переходили на набережную; мы были как дети…
— Да, вы наймите у нас. У нас, там, наверху, мезонин; он пустой; жилица была, старушка, дворянка, она съехала, а бабушка, я
знаю, хочет молодого человека пустить; я говорю: «Зачем же молодого человека?» А она говорит: «Да так, я уже стара, а только ты не подумай, Настенька, что я за него тебя хочу замуж сосватать». Я и догадалась, что это для
того…
То останавливались и долго разговаривали на одном месте,
то опять пускались ходить и заходили бог
знает куда, и опять смех, опять слезы…
Неточные совпадения
Купцы. Так уж сделайте такую милость, ваше сиятельство. Если уже вы,
то есть, не поможете в нашей просьбе,
то уж не
знаем, как и быть: просто хоть в петлю полезай.
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет! Не
знаешь, с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать не куды пошло! Что будет,
то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в чем другом,
то я готов служить сию минуту. Моя обязанность помогать проезжающим.
Аммос Федорович. А черт его
знает, что оно значит! Еще хорошо, если только мошенник, а может быть, и
того еще хуже.
Хлестаков. Право, не
знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как хотите, я не могу жить без Петербурга. За что ж, в самом деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь не
те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Аммос Федорович. Да, нехорошее дело заварилось! А я, признаюсь, шел было к вам, Антон Антонович, с
тем чтобы попотчевать вас собачонкою. Родная сестра
тому кобелю, которого вы
знаете. Ведь вы слышали, что Чептович с Варховинским затеяли тяжбу, и теперь мне роскошь: травлю зайцев на землях и у
того и у другого.