Вы совершенно переноситесь в тот мир, в который ведет вас автор: вы находите в нем что-то родное, перед вами открывается не только
внешняя форма, но и самая внутренность, душа каждого лица, каждого предмета.
В его будущей супружеской жизни не только не могло быть, по его убеждению, ничего подобного, но даже все
внешние формы, казалось ему, должны были быть во всем совершенно не похожи на жизнь других.
Надо было, присутствуя при этих службах, одно из двух: или притворяться (чего он с своим правдивым характером никогда не мог), что он верит в то, во что не верит, или, признав все эти
внешние формы ложью, устроить свою жизнь так, чтобы не быть в необходимости участвовать в том, что он считает ложью.
Самое ведь важное и существенное — люди, живые души, клетки общественной ткани, а не
внешние формы, за которыми может быть скрыто какое угодно содержание или полное отсутствие всякого содержания.
С следующего утра начался ряд дней, настолько похожих друг на друга и по
внешней форме, и по внутреннему содержанию, что описать один из них — значит дать читателю понятие о всем времени, проведенном в Малиновце старым дедом. Это я и попытаюсь сделать.
Неточные совпадения
Она была так толста и мягка, что правая ягодица ее свешивалась со стула, точно пузырь, такими же пузырями вздувались бюст и живот. А когда она встала — пузыри исчезли, потому что слились в один большой, почти не нарушая совершенства его
формы. На верху его вырос красненький нарывчик с трещиной, из которой текли слова. Но за
внешней ее неприглядностью Самгин открыл нечто значительное и, когда она выкатилась из комнаты, подумал:
Не только от мира
внешнего, от
формы, он настоятельно требовал красоты, но и на мир нравственный смотрел он не как он есть, в его наружно-дикой, суровой разладице, не как на початую от рождения мира и неконченую работу, а как на гармоническое целое, как на готовый уже парадный строй созданных им самим идеалов, с доконченными в его уме чувствами и стремлениями, огнем, жизнью и красками.
Мое дело —
формы,
внешняя, ударяющая на нервы красота!
Стройность одинаковости, отсутствие разнообразия, личного, капризного, своеобычного, обязательная
форма,
внешний порядок — все это в высшей степени развито в самом нечеловеческом состоянии людей — в казармах.
Во всем современно европейском глубоко лежат две черты, явно идущие из-за прилавка: с одной стороны, лицемерие и скрытность, с другой — выставка и étalage. [хвастовство (фр.).] Продать товар лицом, купить за полцены, выдать дрянь за дело,
форму за сущность, умолчать какое-нибудь условие, воспользоваться буквальным смыслом, казаться, вместо того чтоб быть, вести себя прилично, вместо того чтоб вести себя хорошо, хранить
внешний Respectabilität [благопристойность (нем.).] вместо внутреннего достоинства.