Словом — куда ни обернитесь, везде вы встретите людей, действующих по этому правилу: тот принимает
у себя негодяя, другой обирает богатого простяка, третий сочиняет донос, четвертый соблазняет девушку, — все на основании того же милого соображения: «не я, так другой».
Неточные совпадения
У него еще нет теоретических соображений, которые бы могли объяснить этот факт; но он видит, что тут есть что-то особенное, заслуживающее внимания, и с жадным любопытством всматривается в самый факт, усваивает его, носит его в своей душе сначала как единичное представление, потом присоединяет к нему другие, однородные, факты и образы и, наконец, создает тип, выражающий в
себе все существенные черты всех частных явлений этого рода, прежде замеченных художником.
И не рождается ли он сам
собою у всякого человека, поставленного в затруднительное положение выбирать между победою и поражением?
По крайней мере видно, что уже и в это время автор был поражен тем неприязненным и мрачным характером, каким
у нас большею частию отличаются отношения самых близких между
собою людей.
Но
у тюремщика остались ключи от ворот острога: надо их еще вытребовать, и потому Подхалюзин, чувствуя
себя уже не в тюрьме, но зная, что он еще и не совсем на свободе, беспрестанно переходит от самодовольной радости к беспокойству и мешает наглость с раболепством.
Но такое-то убеждение и
у Самсона Силыча есть, хотя оно и не совершенно ясно в его сознании: вследствие этого-то убеждения он и ласкает Лазаря, и ведет дело с Рисположенским, и решается на объявление
себя несостоятельным.
И никаких
у него убеждений нет о похвальности грабежа и убийства, и преступления свои совершил он без тяжкой и продолжительной борьбы с самим
собой, а просто так, случайно, сам хорошенько не сознавал, что он делал.
Он видит, что другие банкрутятся, зажиливают его деньги, а потом строят
себе на них дома с бельведерами да заводят удивительные экипажи:
у него сейчас и прилагается здесь общее соображение: «Чтобы меня не обыграли, так я должен стараться других обыграть».
Сердце
у ней доброе, в характере много доверчивости, как
у всех несчастных и угнетенных, не успевших еще ожесточиться; потребность любви пробуждена; но она не находит для
себя ни простора, ни разумной опоры, ни достойного предмета.
И позабудь, — говорит, — как ты
у меня жила, потому что не для тебя я это делала; я
себя только тешила, а ты не должна никогда об такой жизни и думать, и всегда ты помни свое ничтожество, и из какого ты звания»…
Надя не приучена к тому, чтобы сохранить власть над
собою, и остаться верною своим понятиям из внутреннего убеждения в их правоте и силе;
у нее скромность и честность имеют прямую цель — сохранить
себя для замужества…
У тех все-таки есть внутри что-то такое, что они считают своим достоянием, чем дорожат, чем воображают
себя серьезно проникнутыми.
Впрочем, многие выводы и заключения, которых мы не досказали здесь, должны сами
собой прийти на мысль читателю,
у которого достанет терпения и внимания до конца статьи.
Почтмейстер. Нет, о петербургском ничего нет, а о костромских и саратовских много говорится. Жаль, однако ж, что вы не читаете писем: есть прекрасные места. Вот недавно один поручик пишет к приятелю и описал бал в самом игривом… очень, очень хорошо: «Жизнь моя, милый друг, течет, говорит, в эмпиреях: барышень много, музыка играет, штандарт скачет…» — с большим, с большим чувством описал. Я нарочно оставил его
у себя. Хотите, прочту?
По моему расчету, не тот богат, который отсчитывает деньги, чтоб прятать их в сундук, а тот, который отсчитывает
у себя лишнее, чтоб помочь тому, у кого нет нужного.
Но летописец недаром предварял события намеками: слезы бригадировы действительно оказались крокодиловыми, и покаяние его было покаяние аспидово. Как только миновала опасность, он засел
у себя в кабинете и начал рапортовать во все места. Десять часов сряду макал он перо в чернильницу, и чем дальше макал, тем больше становилось оно ядовитым.
— Послушайте, Максим Максимыч! — сказал Печорин, приподнявшись. — Ведь вы добрый человек, — а если отдадим дочь этому дикарю, он ее зарежет или продаст. Дело сделано, не надо только охотою портить; оставьте ее у меня, а
у себя мою шпагу…
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Вот хорошо! а
у меня глаза разве не темные? самые темные. Какой вздор говорит! Как же не темные, когда я и гадаю про
себя всегда на трефовую даму?
Наскучило идти — берешь извозчика и сидишь
себе как барин, а не хочешь заплатить ему — изволь:
у каждого дома есть сквозные ворота, и ты так шмыгнешь, что тебя никакой дьявол не сыщет.
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про
себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть
у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
— потому что, случится, поедешь куда-нибудь — фельдъегеря и адъютанты поскачут везде вперед: «Лошадей!» И там на станциях никому не дадут, все дожидаются: все эти титулярные, капитаны, городничие, а ты
себе и в ус не дуешь. Обедаешь где-нибудь
у губернатора, а там — стой, городничий! Хе, хе, хе! (Заливается и помирает со смеху.)Вот что, канальство, заманчиво!
Хлестаков. Я, признаюсь, рад, что вы одного мнения со мною. Меня, конечно, назовут странным, но уж
у меня такой характер. (Глядя в глаза ему, говорит про
себя.)А попрошу-ка я
у этого почтмейстера взаймы! (Вслух.)Какой странный со мною случай: в дороге совершенно издержался. Не можете ли вы мне дать триста рублей взаймы?