Козулькой называется расстояние в 22 версты между станциями Чернореченской и Козульской (это между городами Ачинском и Красноярском). За две, за три станции до страшного места начинают уж показываться предвестники. Один встречный говорит, что он четыре раза опрокинулся, другой жалуется, что у него ось сломалась, третий угрюмо молчит и на вопрос, хороша ли дорога, отвечает: «Очень хороша, чёрт бы ее взял!» На меня все смотрят с сожалением,
как на покойника, потому что у меня собственный экипаж.
Неточные совпадения
Простаков. От которого она и
на тот свет пошла. Дядюшка ее, господин Стародум, поехал в Сибирь; а
как несколько уже лет не было о нем ни слуху, ни вести, то мы и считаем его
покойником. Мы, видя, что она осталась одна, взяли ее в нашу деревеньку и надзираем над ее имением,
как над своим.
— Слышишь, Фетинья! — сказала хозяйка, обратясь к женщине, выходившей
на крыльцо со свечою, которая успела уже притащить перину и, взбивши ее с обоих боков руками, напустила целый потоп перьев по всей комнате. — Ты возьми ихний-то кафтан вместе с исподним и прежде просуши их перед огнем,
как делывали
покойнику барину, а после перетри и выколоти хорошенько.
Нашел он полон двор услуги; // К
покойнику со всех сторон // Съезжались недруги и други, // Охотники до похорон. //
Покойника похоронили. // Попы и гости ели, пили // И после важно разошлись, //
Как будто делом занялись. // Вот наш Онегин — сельский житель, // Заводов, вод, лесов, земель // Хозяин полный, а досель // Порядка враг и расточитель, // И очень рад, что прежний путь // Переменил
на что-нибудь.
Все это было не страшно, но, когда крик и свист примолкли, стало страшней. Кто-то заговорил певуче,
как бы читая псалтырь над
покойником, и этот голос, укрощая шум, создал тишину, от которой и стало страшно. Десятки глаз разглядывали полицейского, сидевшего
на лошади,
как существо необыкновенное, невиданное. Молодой парень, без шапки, черноволосый, сорвал шашку с городового, вытащил клинок из ножен и, деловито переломив его
на колене, бросил под ноги лошади.
— Вот именно!
Как раз — так! Умнейшая буржуазия Европы живет здесь. А у нас, в Питере,
на Стрелке, — монументальная скука, напыщенность — едут,
как будто важного
покойника провожая…