Неточные совпадения
С другой стороны — навязывать автору свой собственный
образ мыслей тоже не нужно, да и неудобно (разве при такой отваге, какую выказал критик «Атенея», г. Н. П. Некрасов, из Москвы): теперь уже для
всякого читателя ясно, что Островский не обскурант, не проповедник плетки как основания семейной нравственности, не поборник гнусной морали, предписывающей терпение без конца и отречение от прав собственной личности, — равно как и не слепой, ожесточенный пасквилянт, старающийся во что бы то ни стало выставить на позор грязные пятна русской жизни.
Таким
образом,
всякая односторонность и исключительность уже мешает полному соблюдению правды художником.
Свободное претворение самых высших умозрений в живые
образы и, вместе с тем, полное сознание высшего, общего смысла во
всяком, самом частном и случайном факте жизни — это есть идеал, представляющий полное слияние науки и поэзии и доселе еще никем не достигнутый.
А именно, натуры последнего разряда, сдавленные, убитые, потерявшие
всякую энергию и подвижность, — представляются нам, главным
образом, в последующих комедиях Острорского, к которым мы должны теперь обратиться.
До такой степени гнет самодурства исказил в них человеческий
образ, заглушил
всякое самобытное чувство, отнял
всякую способность к защите самых священных прав своих, прав на неприкосновенность чувства, на независимость сердечных влечений, на наслаждение взаимной любовью!..
Но я не поступаю в военную службу или выхожу из нее и, отказываясь таким
образом от военной формы и от надежды быть генералом, считаю себя свободным от обязательства — прикладывать руку к козырьку при встрече со
всяким офицером.
Космополитизм есть также отрицание и угашение ценности индивидуального,
всякого образа и обличья, проповедь отвлеченного человека и отвлеченного человечества.
По мере того как вы будете примечать сии движения и относить их к Христу, в вас действующему, он будет в вас возрастать, и наконец вы достигнете того счастливого мгновения, что в состоянии будете ощущать его с такой живостью, с таким убеждением в действительности его присутствия, что с непостижимою радостью скажете: «так точно, это он, господь, бог мой!» Тогда следует оставить молитву умную и постепенно привыкать к тому, чтобы находиться в общении с богом помимо
всяких образов, всякого размышления, всякого ощутительного движения мысли.
Так, у одних все подчиняется чувству пластической красоты, у других — по преимуществу рисуются нежные и симпатичные черты, у иных во
всяком образе, во всяком описании отражаются гуманные и социальные стремления и т. д.
Неточные совпадения
Утвердившись таким
образом в самом центре, единомыслие градоначальническое неминуемо повлечет за собой и единомыслие всеобщее.
Всякий обыватель, уразумев, что градоначальники: а) распоряжаются единомысленно, б) палят также единомысленно, — будет единомысленно же и изготовляться к воспринятию сих мероприятий. Ибо от такого единомыслия некуда будет им деваться. Не будет, следственно, ни свары, ни розни, а будут распоряжения и пальба повсеместная.
Уподобив себя вечным должникам, находящимся во власти вечных кредиторов, они рассудили, что на свете бывают
всякие кредиторы: и разумные и неразумные. Разумный кредитор помогает должнику выйти из стесненных обстоятельств и в вознаграждение за свою разумность получает свой долг. Неразумный кредитор сажает должника в острог или непрерывно сечет его и в вознаграждение не получает ничего. Рассудив таким
образом, глуповцы стали ждать, не сделаются ли все кредиторы разумными? И ждут до сего дня.
Во
всяком случае, в видах предотвращения злонамеренных толкований, издатель считает долгом оговориться, что весь его труд в настоящем случае заключается только в том, что он исправил тяжелый и устарелый слог «Летописца» и имел надлежащий надзор за орфографией, нимало не касаясь самого содержания летописи. С первой минуты до последней издателя не покидал грозный
образ Михаила Петровича Погодина, и это одно уже может служить ручательством, с каким почтительным трепетом он относился к своей задаче.
Взобравшись узенькою деревянною лестницею наверх, в широкие сени, он встретил отворявшуюся со скрипом дверь и толстую старуху в пестрых ситцах, проговорившую: «Сюда пожалуйте!» В комнате попались всё старые приятели, попадающиеся
всякому в небольших деревянных трактирах, каких немало выстроено по дорогам, а именно: заиндевевший самовар, выскобленные гладко сосновые стены, трехугольный шкаф с чайниками и чашками в углу, фарфоровые вызолоченные яички пред
образами, висевшие на голубых и красных ленточках, окотившаяся недавно кошка, зеркало, показывавшее вместо двух четыре глаза, а вместо лица какую-то лепешку; наконец натыканные пучками душистые травы и гвоздики у
образов, высохшие до такой степени, что желавший понюхать их только чихал и больше ничего.
Таким
образом, уже на прокурорских дрожках доехал он к себе в гостиницу, где долго еще у него вертелся на языке
всякий вздор: белокурая невеста с румянцем и ямочкой на правой щеке, херсонские деревни, капиталы.