Но
автор комедии вводит нас в самый домашний быт этих людей, раскрывает перед нами их душу, передает их логику, их взгляд на вещи, и мы невольно убеждаемся, что тут нет ни злодеев, ни извергов, а всё люди очень обыкновенные, как все люди, и что преступления, поразившие нас, суть вовсе не следствия исключительных натур, по своей сущности наклонных к злодейству, а просто неизбежные результаты тех обстоятельств, посреди которых начинается и проходит жизнь людей, обвиняемых нами.
Неточные совпадения
Критика отнеслась к
автору с уважением, называла его беспрестанно
автором «Своих людей» и даже заметила, что обращает на него такое внимание более за первую его
комедию, нежели за вторую, которую все признали слабее первой.
И то уже есть в этой
комедии фальшивый тон в лице Жадова; но и его почувствовал сам
автор, еще прежде всех критиков.
Комедии Островского заслуживают другого рода критики, потому что в них, независимо от теоретических понятий
автора, есть всегда художественные достоинства.
Если б эти черты были ярче,
комедия имела бы более цельности и определенности; но и в настоящем своем виде она не может быть названа противною основным чертам миросозерцания
автора.
При появлении этой
комедии все критики восстали на
автора за произвольность развязки.
В 1816 году 21 мая он вышел из Горного департамента и женился в Петербурге, а в 1817 году определен в Дирекцию императорских театров помощником члена репертуарной части; в этом же году была представлена и напечатана новая комедия Загоскина в 5-ти действиях «Господин Богатонов [Богатонов — персонаж комедии М. Н. Загоскина «Господин Богатонов, или Провинциал в столице» (СПБ. 1817).], или Провинциал в столице», посвященная князю Ивану Михайловичу Долгорукому, которому
автор комедии был всегда сердечно предан.
ХмельницкийНиколай Иванович (1789–1845) — драматург,
автор комедии в одном действии «Воздушные замки», впервые поставленной на сцене в 1818 г. и долгое время продержавшейся в репертуаре.
На этого-то Олдкестля и была написана в угоду католической публике неизвестным
автором комедия или драма, осмеивавшая и выставлявшая этого мученика за веру дрянным человеком, собутыльником герцога, и из этой-то комедии взята Шекспиром не только сама личность Фальстафа, но и комическое отношение к нему.
Он послал молитву к Веревкину. За обедом еще принесен перевод. Он так понравился императрице, что она наградила переводчика 20000 рублей. Веревкин был другом Сумарокова и Державина, он известен как переводчик «Корана» и
автор комедий «Так и должно» и «Точь-в-точь» и многих других сочинений за подписью «Михалево» (название его деревни).
Неточные совпадения
— Вот он вас проведет в присутствие! — сказал Иван Антонович, кивнув головою, и один из священнодействующих, тут же находившихся, приносивший с таким усердием жертвы Фемиде, что оба рукава лопнули на локтях и давно лезла оттуда подкладка, за что и получил в свое время коллежского регистратора, прислужился нашим приятелям, как некогда Виргилий прислужился Данту, [Древнеримский поэт Вергилий (70–19 гг. до н. э.) в поэме Данте Алигьери (1265–1321) «Божественная
комедия» через Ад и Чистилище провожает
автора до Рая.] и провел их в комнату присутствия, где стояли одни только широкие кресла и в них перед столом, за зерцалом [Зерцало — трехгранная пирамида с указами Петра I, стоявшая на столе во всех присутственных местах.] и двумя толстыми книгами, сидел один, как солнце, председатель.
Александр взбесился и отослал в журнал, но ему возвратили и то и другое. В двух местах на полях
комедии отмечено было карандашом: «Недурно» — и только. В повести часто встречались следующие отметки: «Слабо, неверно, незрело, вяло, неразвито» и проч., а в конце сказано было: «Вообще заметно незнание сердца, излишняя пылкость, неестественность, все на ходулях, нигде не видно человека… герой уродлив… таких людей не бывает… к напечатанию неудобно! Впрочем,
автор, кажется, не без дарования, надо трудиться!..»
Пусть учитель русской словесности, семинар Декапольский, монотонно бубнил о том, что противоречие идеала
автора с действительностью было причиною и поводом всех написанных русскими писателями стихов, романов, повестей, сатир и
комедий… Это противоречие надоело всем хуже горькой редьки.
Автор «Горькой судьбины», по нашему мнению, ненамеренно достигает результата, подобного тому, какой достигался
комедиями, писанными по повелению Петра Великого против раскольников.
Сказались они и в
комедиях Островского, с полнотою и силою, какую мы встречали у немногих
авторов.