Неточные совпадения
Весьма естественно развилось в нем чувство отвращения к спеси и чванству старинных бояр, и здравые понятия о достоинстве заслуг и трудов, столь
простые и близкие человеку, не исказившему природного смысла, — очень легко, конечно, могли овладеть его
умом.
Но это же самое отнимает у него
простое, человеческое величие, делая его чем-то сказочным, непостижимым для
ума человеческого.
И становился в этом курсе совершенно другой Александр Петрович и с первых же раз возвещал, что доселе он требовал от них
простого ума, теперь потребует ума высшего.
— С какой стати ты переписал одних нас — людей именитых, и теперь одних нас сюда собрал? Это противно вере: перед богом все люди равны, как знатные, так и незнатные. Мы не хотим гордиться перед незнатными и бедными и ослушаться божьей воли. Оставь решение до завтрего утра, и когда у тебя завтра утром на заре ударят в медную доску, мы хотим собраться все вместе с простолюдинами христианской веры — может быть, в их
простых умах найдется больше, чем у нас, и веры, и разума, и смелости.
Неточные совпадения
Мы собрались опять. Иван Кузмич в присутствии жены прочел нам воззвание Пугачева, писанное каким-нибудь полуграмотным казаком. Разбойник объявлял о своем намерении идти на нашу крепость; приглашал казаков и солдат в свою шайку, а командиров увещевал не супротивляться, угрожая казнию в противном случае. Воззвание написано было в грубых, но сильных выражениях и должно было произвести опасное впечатление на
умы простых людей.
«Русь наша — страна силы неистощимой»… «Нет, не мы, книжники, мечтатели, пленники красивого слова, не мы вершим судьбы родины — есть иная, незримая сила, — сила
простых сердцем и
умом…»
Он употреблял церковнославянские слова: аще, ибо, паче, дондеже, поелику, паки и паки; этим он явно, но не очень успешно старался рассмешить людей. Он восторженно рассказывал о красоте лесов и полей, о патриархальности деревенской жизни, о выносливости баб и
уме мужиков, о душе народа,
простой и мудрой, и о том, как эту душу отравляет город. Ему часто приходилось объяснять слушателям незнакомые им слова: па́морха, мурцовка, мо́роки, сугрев, и он не без гордости заявлял:
Ей прежде всего бросилась в глаза — зыбкость, односторонность, пробелы, местами будто умышленная ложь пропаганды, на которую тратились живые силы, дарования, бойкий
ум и ненасытная жажда самолюбия и самонадеянности, в ущерб
простым и очевидным, готовым уже правдам жизни, только потому, как казалось ей, что они были готовые.
Она, по этой
простой канве, умела чертить широкий, смелый узор более сложной жизни, других требований, идей, чувств, которых не знала, но угадывала, читая за строками
простой жизни другие строки, которых жаждал ее
ум и требовала натура.