Неточные совпадения
Все отдавали справедливость его тщательности в издании памятников, красноречию и плавности слога в его учебниках, ловкости рассказа о
событиях новой русской
истории; но отзывы о нем, сколько мы знаем, вовсе не были таковы, как отзывы о разных наших ученых, двигающих науку вперед.
Карамзин имел пред собою добросовестный свод летописей — Татищева и довольно смышленую
историю Щербатова; г. Устрялов тоже имел верный свод
событий в
истории Макарова, исправленной самим Петром, и нашел некоторое пособие в хронологическом сборе фактов, находящемся в «Деяниях» Голикова.
Даже по самым внешним приемам, по расположению статей, примечаний и приложений, по манере изображения частных
событий, — ни одна из исторических книг не напоминала нам так живо Карамзина, как «
История Петра» г. Устрялова.
Таким образом,
история самая живая и красноречивая будет все-таки не более как прекрасно сгруппированным материалом, если в основание ее не будет положена мысль об участии в
событиях самого народа.
Оттого из «
Истории» его вышла весьма живая картина деяний Петровых, весьма полное собрание фактов, относящихся к лицу Петра и к положению придворных партий, окружавших его во время детства и отрочества, нелицеприятное изложение государственных
событий времени Петра; но истинной
истории, во всей обширности ее философского и прагматического значения, нельзя видеть в ныне изданных томах «
Истории Петра Великого».
Мы очень хорошо понимаем, что от русского историка, изображающего
события новой русской
истории, начиная с Петра, невозможно еще требовать ничего более фактической верности и полноты.
Нам трудно, почти невозможно, избрать для какого-либо сочинения правильную и независимую точку зрения на
события нашей новейшей
истории именно потому, что они и в жизни современного нам общества еще продолжаются во многом, еще не составляют прошедшего, совершенно законченного для нас.
Тогда только и может составиться истинная
история царствования Петра, во всей силе и обширности ученого ее значения, а не биография исторического лица, с изложением
событий, имеющих отношение к этому лицу.
Упадок Рима начался гораздо раньше; самые
события, бывшие следствием Актийской битвы, были уже результатами упадка народной доблести в Риме, и если б девицы Ливии не было на свете и Август наслаждался высочайшим семейным благополучием — римская
история не изменила бы своего хода.
При всем том семейные отношения Августа входят в
историю, потому что при нем Рим находился уже в таком положении, что домашние дела одного лица имели для него большое значение и могли служить поводом важных государственных
событий.
История же о гороскопе, составленном Симеоном и Димитрием, изобретена «баснословцем» Крекшиным: ни в рукописях, ни в печатных сочинениях Симеона такого предсказания нет; что же касается до Димитрия, то он вовсе и не был в Москве при рождении Петра; предсказание явно извлечено из
событий уже совершившихся и составлено по смерти Петра.
Нам нет надобности рассказывать здесь это кровавое
событие, столько десятков раз уже рассказанное в разных
историях, служившее предметом стольких рассуждений и соображений и, наконец, сделавшееся так общеизвестным.
Но более внимательное рассмотрение открывает всегда, что
история в своем ходе совершенно независима от произвола частных лиц, что путь ее определяется свойством самых
событий, а вовсе не программою, составленною тем или другим историческим деятелем.
Но зато подобные люди и не являются обыкновенно в
истории как великие двигатели
событий своего времени.
Практические же деятели, которых прославляет
история, обыкновенно потому и имеют успех, что твердо и прямо идут к ближайшей цели, видимой для всех, предоставляя конечную цель дальнейшему течению
событий.
От слова до слова я помнил всегда оригинальные, полные самого горячего поэтического вдохновения речи этого человека, хлеставшие бурными потоками в споре о всем известной старенькой книжке Saint-Pierre „Paul et Virginie“, [Сен-Пьера «Поль и Виргиния» (франц.).] и теперь, когда
история событий доводит меня до этой главы романа, в ушах моих снова звучат эти пылкие речи смелого адвоката за право духа, и человек снова начинает мне представляться недочитанною книгою.
Скажем несколько слов об этом историческом памятнике и древней святыне первопрестольной столицы. Новодевичий монастырь находится на Девичьем поле, на берегу Москвы-реки, против Воробьевых гор. Он был основан в 1524 году великим князем Василием Иоанновичем, в память знаменательного в нашей
истории события — взятия Смоленска и присоединения его к Российской державе.
Неточные совпадения
После всего этого
события было и неловко, — тем более, что о нем множество ходило в городе самых неблагоприятных
историй.
Самгин ушел, удовлетворенный ее равнодушием к
истории с кружком Пермякова. Эти маленькие волнения ненадолго и неглубоко волновали его; поток, в котором он плыл, становился все уже, но — спокойнее,
события принимали все более однообразный характер, действительность устала поражать неожиданностями, становилась менее трагичной, туземная жизнь текла так ровно, как будто ничто и никогда не возмущало ее.
«Оффенбах был действительно остроумен, превратив предисловие к «Илиаде» в комедию. Следовало бы обработать в серию легких комедий все наиболее крупные
события истории культуры, чтоб люди перестали относиться к своему прошлому подобострастно — как к его превосходительству…»
Мысль о переезде тревожила его несколько более. Это было свежее, позднейшее несчастье; но в успокоительном духе Обломова и для этого факта наступала уже
история. Хотя он смутно и предвидел неизбежность переезда, тем более, что тут вмешался Тарантьев, но он мысленно отдалял это тревожное
событие своей жизни хоть на неделю, и вот уже выиграна целая неделя спокойствия!
Красота, исполненная ума, — необычайная сила, она движет миром, она делает
историю, строит судьбы; она, явно или тайно, присутствует в каждом
событии.