Неточные совпадения
Напрасно также у нас и громкое название народных писателей:
народу, к сожалению, вовсе нет
дела до художественности Пушкина, до пленительной сладости стихов Жуковского, до высоких парений Державина и т. д.
В самом
деле, можно полагать, что до самой татарской эпохи
народ держал себя совершенно равнодушно в отношении к политическим событиям Руси, имевшим со времени Владимира большею частию династический интерес.
Песня эта была сначала горьким упреком настоящему, а потом, доставляя
народу забвение и даже утешение, стала увлекать его и заставляла применять прежние события к современному течению
дел.
В нем нет и признаков русского князя; это не что иное, как византийский владыка или вообще восточный правитель, недоступный для
народа, стоящий от него на недосягаемой высоте, счастливый избранник судьбы, не имеющий другого
дела, кроме пиров и веселья.
Но важно здесь то, что книжники уже поставлены были в такое положение, в котором должны были допустить надобность некоторого образования и в других классах
народа, не принадлежащих к сословию, имевшему до того монополию книжного
дела и вообще образованности.
Через 20 лет после него Полевой хотел писать историю русского
народа; но ему весьма плохо удалось его
дело.
Побывали у меня все. Целый
день народ. Столик перед кроватью был завален конфетами: подарки актрис — драматической Микульской, инженю Лебедевой, изящной Струковой и других.
— Оттого, что у дураков денег не бывает… Деньги пускают в дело… около
дела народ кормится… а ты надо всем тем народом — хозяин… Бог человека зачем создал? А чтобы человек ему молился… Он один был, и было ему одному-то скучно… ну, захотелось власти… А как человек создан по образу, сказано, и по подобию его, то человек власти хочет… А что, кроме денег, власть дает?.. Так-то… Ну, а ты — деньги принес мне?
Неточные совпадения
Глядеть весь город съехался, // Как в
день базарный, пятницу, // Через неделю времени // Ермил на той же площади // Рассчитывал
народ.
Глеб — он жаден был — соблазняется: // Завещание сожигается! // На десятки лет, до недавних
дней // Восемь тысяч душ закрепил злодей, // С родом, с племенем; что народу-то! // Что народу-то! с камнем в воду-то! // Все прощает Бог, а Иудин грех // Не прощается. // Ой мужик! мужик! ты грешнее всех, // И за то тебе вечно маяться!
А
день сегодня праздничный, // Куда пропал
народ?..» // Идут селом — на улице // Одни ребята малые, // В домах — старухи старые, // А то и вовсе заперты // Калитки на замок.
И русскую
деву влекли на позор, // Свирепствовал бич без боязни, // И ужас
народа при слове «набор» // Подобен был ужасу казни?
«А ты ударь-ка в ложечки, — // Сказал солдату староста, — //
Народу подгулявшего // Покуда тут достаточно. // Авось
дела поправятся. // Орудуй живо, Клим!» // (Влас Клима недолюбливал, // А чуть делишко трудное, // Тотчас к нему: «Орудуй, Клим!» — // А Клим тому и рад.)