Посредине кубрика, на длинном обеденном столе, покрытом ковром, лежал капитан Пэд. Упорно не закрывавшиеся глаза его были обращены к потолку, словно там, в просмоленных пазах, скрывалось объяснение столь неожиданной смерти. Лицо стало еще чернее, распухло, лишилось всякого выражения.
Труп был одет в парадный морской мундир, с галунами и блестящими пуговицами; прямая американская сабля, добытая с китоловного судна, лежала между ног Пэда. Вспухшие кисти рук скрещивались на высокой груди.
Неточные совпадения
— Ребята! — сказал Редж. — Случилось то, что случилось. Вот, — он протянул руку к голове
трупа, — вы видите. Пэд страшно
пил, как вам всем известно и без меня, но кто посмел бы его упрекнуть в этом?
Первое, что остановило Аяна, как вкопанного, и потянуло к револьверу,
был труп Реджа. Мертвый лежал под бизанью и, по-видимому, начинал разлагаться, так как противный, сладкий запах шел от его лица, к которому нагнулся Аян. Шея, простреленная ружейной пулей, вспухла багровыми волдырями; левый прищуренный глаз тускло белел; пальцы, скрюченные агонией, казались вывихнутыми. Он
был без шапки, полуодетый.
— Пролив обманул меня, — сказал юноша, — я спасся затем ли, чтобы повелевать
трупами? Но этого
быть не может.
А так как кости тоже носили на себе следы огня, то, очевидно, в то время, когда шел огонь по лесу,
трупы были уже скелетами.
Стало быть само собою следовал вывод, что причиной смерти был тяжелый удар по голове, но, кроме его, на левом боку
трупа была узкая и глубокая трехгранная рана, проникавшая прямо в сердце.
Неточные совпадения
— Что вы говорите! — вскрикнул он, когда княгиня сказала ему, что Вронский едет в этом поезде. На мгновение лицо Степана Аркадьича выразило грусть, но через минуту, когда, слегка подрагивая на каждой ноге и расправляя бакенбарды, он вошел в комнату, где
был Вронский, Степан Аркадьич уже вполне забыл свои отчаянные рыдания над
трупом сестры и видел в Вронском только героя и старого приятеля.
Облонский и Вронский оба видели обезображенный
труп. Облонский, видимо, страдал. Он морщился и, казалось, готов
был плакать.
Через час курьерская тройка мчала меня из Кисловодска. За несколько верст от Ессентуков я узнал близ дороги
труп моего лихого коня; седло
было снято — вероятно, проезжим казаком, — и вместо седла на спине его сидели два ворона. Я вздохнул и отвернулся…
Остановился сыноубийца и глядел долго на бездыханный
труп. Он
был и мертвый прекрасен: мужественное лицо его, недавно исполненное силы и непобедимого для жен очарованья, все еще выражало чудную красоту; черные брови, как траурный бархат, оттеняли его побледневшие черты.
Ее тоже отделывали заново; в ней
были работники; это его как будто поразило. Ему представлялось почему-то, что он все встретит точно так же, как оставил тогда, даже, может
быть,
трупы на тех же местах на полу. А теперь: голые стены, никакой мебели; странно как-то! Он прошел к окну и сел на подоконник.