Неточные совпадения
Я прошел до первой вертикальной черты слева, принимая ее за дверь, но вблизи
увидел, что это узкая арка, от которой
в темный, неведомой
глубины низ сходит узкая витая лестница с сквозными чугунными ступенями и медными перилами.
Я не удивился, когда стена сошла с своего места и
в яркой
глубине обширной, роскошной комнаты я
увидел Попа, а за ним — Дюрока
в пестром халате. Дюрок поднял, но тотчас опустил револьвер, и оба бросились ко мне, втаскивая меня за руки, за ноги, так как я не мог встать. Я опустился на стул, смеясь и изо всей силы хлопая себя по колену.
Дюрок, осмотревшись, направился к одноэтажному флигелю
в глубине двора. Мы вошли под тень навеса, к трем окнам с белыми занавесками. Огромная рука приподняла занавеску, и я
увидел толстый, как у быка, глаз, расширивший сонные веки свои при виде двух чужих.
Долго и пристально надо смотреть сквозь решётку, покуда
увидишь в глубине темноты нечто темнее её, как бы камень большой или бугор земли, — это и есть схимник, недвижим сидит.
От вечера самое сильное сохранилось воспоминание: в первый раз милых мне девушек я
видел в глубине домашней жизни, не праздничными, какими они всегда являлись мне в Туле.
Неточные совпадения
Она благодарна была отцу за то, что он ничего не сказал ей о встрече с Вронским; но она
видела по особенной нежности его после визита, во время обычной прогулки, что он был доволен ею. Она сама была довольна собою. Она никак не ожидала, чтоб у нее нашлась эта сила задержать где-то
в глубине души все воспоминания прежнего чувства к Вронскому и не только казаться, но и быть к нему вполне равнодушною и спокойною.
Всякое замечание, самое ничтожное, показывающее, что судьи
видят хоть маленькую часть того, что он
видел в этой картине, до
глубины души волновало его.
Он
в глубине души знал, что он ее
увидит нынче здесь.
Он сел пить кофе против зеркала и
в непонятной
глубине его
видел свое очень истощенное, бледное лицо, а за плечом своим — большую, широколобую голову,
в светлых клочьях волос, похожих на хлопья кудели; голова низко наклонилась над столом, пухлая красная рука работала вилкой
в тарелке, таская
в рот куски жареного мяса. Очень противная рука.
— Понимаете: небеса!
Глубина, голубая чистота, ясность! И — солнце! И вот я, — ну, что такое я? Ничтожество, болван! И вот — выпускаю голубей. Летят, кругами, все выше, выше, белые
в голубом. И жалкая душа моя летит за ними — понимаете? Душа! А они — там, едва
вижу. Тут — напряжение… Вроде обморока. И — страх: а вдруг не воротятся? Но — понимаете — хочется, чтоб не возвратились, понимаете?