Неточные совпадения
Я видел хозяина всего один раз, когда платил
деньги. То
был грузный человек с лицом кавалериста и тихими, вытолкнутыми на собеседника голубыми глазами. Зайдя получить плату, он не проявил ни любопытства, ни оживления, как если бы видел меня каждый день.
Его дорогой костюм из тонкого серого шелка, воротник безукоризненно белой рубашки с синим галстуком и крупным бриллиантом булавки, шелковое белое кепи, щегольские ботинки и кольца на смуглой руке, изобличающие возможность платить большие
деньги за украшения, — все эти вещи
были не свойственны простой службе матроса.
— Да, — сказал Гез, —
были ухлопаны
деньги. Как вы, конечно, заметили, «Бегущая по волнам» — бригантина, но на особый лад. Она выстроена согласно личному вкусу одного… он потом разорился. Итак, — Гез повертел королеву, — с женщинами входят шум, трепет, крики; конечно — беспокойство. Что вы скажете о путешествии с женщинами?
— Вот это весь разговор, — сказала она, покорно возвращаясь на свой канат. В ее глазах блестели слезы смущения, на которое она досадовала сама. — Спрячьте
деньги, чтобы я их больше не видела. Ну зачем это
было подстроено? Вы мне испортили весь день. Прежде всего, как я могла объяснить Тоббогану? Он даже не поверил бы. Я побилась с ним и доказала, что
деньги следует возвратить.
— Никак, разумеется; проигрыш
есть проигрыш. Но я все равно
была бы очень огорчена. Вы думаете — я не понимаю, что вы хотели? Оттого, что нам нельзя предложить
деньги, вы вознамерились их проиграть в виде, так сказать, благодарности, а этого ничего не нужно. И я не принуждена
была бы делать вам выговор. Теперь поняли?
Мне пришлось собираться среди матросов, а потому мы взаимно мешали друг другу. В тесном кубрике среди раскрытых сундуков едва
было где повернуться. Больт взял взаймы у Перлина, Чеккер — у Смита. Они считали
деньги и брились наспех, пеня лицо куском мыла. Кто зашнуровывал ботинки, кто считал
деньги. Больт поздравил меня с прибытием, и я, отозвав его, дал ему пять золотых на всех. Он сжал мою руку, подмигнул, обещал удивить товарищей громким заказом в гостинице и лишь после того открыть, в чем секрет.
Заказ
был послан, имя Герда открыто, статуя перевезена из Флоренции в Гель-Гью, при отчаянном противодействии Парана, который, узнав, что память его позора увековечена его же приемным сыном, пустил в ход
деньги, печать и шантаж, но ему не удалось добиться замены этого памятника другим.
Затем, хотя ему
было запрещено пользоваться судном для своих целей, Гез открыто заявил право собственности и отвел «Бегущую» в другой порт. Обстоятельства дела не позволяли обратиться к суду. В то время Сениэль надеялся, что получит значительную сумму по ликвидации одного чужого предприятия, бывшего с ним в деловых отношениях, но получение
денег задержалось, и он не мог купить у Геза свой собственный корабль, как хотел. Он думал, что Гез желает
денег.
С самого начала, когда я сел на корабль, Гез стал соображать, каким образом ему от меня отделаться, удержав
деньги. Он строил разные планы. Так, например, план — объявить, что «Бегущая по волнам» отправится из Дагона в Сумат. Гез думал, что я не захочу далекого путешествия и высажусь в первом порту. Однако такой план мог сделать его смешным. Его настроение после отплытия из Лисса стало очень скверным, раздражительным. Он постоянно твердил: «
Будет неудача с этим проклятым Гарвеем».
Матросам он раздавал
деньги,
поил их, обещал двойное жалованье, лишь бы они показали, что вы сами купили у него шлюпку!
Гез утверждал, что переговоры с агентом по продаже ему партии железных болтов
будут происходить в моем присутствии, но, когда мы прибыли, он устроил, конечно, все самостоятельно. Он исчез вскоре после того, как мы отшвартовались, и явился веселый, только стараясь казаться озабоченным. Он показал
деньги.
Мне приходилось, по расчету моих и его
денег, — причем он уверял, что болты стоили ему по три гинеи за сотню, — непроверенные остатки. Я выделился, таким образом, из расчета пятьсот за триста пятьдесят, и между нами произошла сцена. Однако доказать ничего
было нельзя, поэтому я вчера же направился к одному сведущему по этим делам человеку, имя которого называть не
буду, и я узнал от него, что наша партия меньше как за пять тысяч не может
быть продана, что цена держится крепко.
— Много удалось сделать, — заявил он. — Я
был у следователя, и он обещал, что Биче
будет выделена из дела как материал для газет, а также в смысле ее личного присутствия на суде. Она пришлет свое показание письменно. Но я
был еще кое-где и всюду оставлял
деньги. Можно
было подумать, что у меня карманы прорезаны. Биче, вы
будете хоть еще раз покупать корабли?
— По всей щекотливости положения Брауна, в каком он находится теперь, я думаю, что это дело надо вести так, как если бы он действительно купил судно у Геза и действительно заплатил ему. Но я уверен, что он не возьмет
денег, то
есть возьмет их лишь на бумаге. На вашем месте я поручил бы это дело юристу.
— Да, между нас это так бы
было, — без бумаг и формальностей. Но у дельца
есть культ формы, а так как мы предполагаем, что Брауну нет ни нужды, ни охоты мошенничать, получив
деньги за чужое имущество, — незачем отказывать ему в формальной деловой опрятности, которая составляет часть его жизни.
На корабле остались Гораций, повар, агент, выжидающий случая проследить ходы контрабандной торговли, и один матрос; все остальные
были арестованы или получили расчет из
денег, найденных при Гезе. Я не особо вникал в это, так как смотрел на Биче, стараясь уловить ее чувства.