Неточные совпадения
Стоны и шумы, завывающая пальба огромных взлетов воды и, казалось, видимая струя ветра, полосующего окрестность, — так силен был его ровный пробег, — давали измученной душе Лонгрена
ту притупленность, оглушенность, которая, низводя горе к смутной печали, равна действием глубокому сну.
Рассказ Меннерса, как матрос следил за его гибелью, отказав в помощи, красноречивый
тем более, что умирающий дышал с трудом и
стонал, поразил жителей Каперны.
Ничто в спокойной наружности его не говорило о
том напряжении чувства, гул которого, подобно гулу огромного колокола, бьющего над головой, мчался во всем его существе оглушительным нервным
стоном.
Он вышел от нее, когда стал брезжиться день. Когда он кончил, она встала, выпрямилась медленно, с напряжением, потом так же медленно опустила опять плечи и голову, стоя, опершись рукой о стол. Из груди ее вырвался не то вздох, не
то стон.
Тут чем бы свое дело делать, ты —
то стонешь от измены девчонки, то плачешь в разлуке с другом, то страдаешь от душевной пустоты, то от полноты ощущений; ну что это за жизнь?
Неточные совпадения
Такая рожь богатая // В
тот год у нас родилася, // Мы землю не ленясь // Удобрили, ухолили, — // Трудненько было пахарю, // Да весело жнее! // Снопами нагружала я // Телегу со стропилами // И пела, молодцы. // (Телега нагружается // Всегда с веселой песнею, // А сани с горькой думою: // Телега хлеб домой везет, // А сани — на базар!) // Вдруг
стоны я услышала: // Ползком ползет Савелий-дед, // Бледнешенек как смерть: // «Прости, прости, Матренушка! — // И повалился в ноженьки. — // Мой грех — недоглядел!..»
По всей по
той дороженьке // И по окольным тропочкам, // Докуда глаз хватал, // Ползли, лежали, ехали. // Барахталися пьяные // И
стоном стон стоял!
При первом столкновении с этой действительностью человек не может вытерпеть боли, которою она поражает его; он
стонет, простирает руки, жалуется, клянет, но в
то же время еще надеется, что злодейство, быть может, пройдет мимо.
Раздался треск и грохот; бревна одно за другим отделялись от сруба, и, по мере
того как они падали на землю,
стон возобновлялся и возрастал.
Тем не менее он все-таки сделал слабую попытку дать отпор. Завязалась борьба; но предводитель вошел уже в ярость и не помнил себя. Глаза его сверкали, брюхо сладострастно ныло. Он задыхался,
стонал, называл градоначальника душкой, милкой и другими несвойственными этому сану именами; лизал его, нюхал и т. д. Наконец с неслыханным остервенением бросился предводитель на свою жертву, отрезал ножом ломоть головы и немедленно проглотил.