Весла он не взял, и в тот момент, когда, пошатнувшись, упустил схватиться за очередную сваю, сильный удар ветра швырнул нос лодки от мостков
в сторону океана.
Неточные совпадения
Те, с своей
стороны, предложили Егору Егорычу, не пожелает ли он полечиться молоком; тот согласился, но через неделю же его постигнуло такое желудочное расстройство, что Сусанна Николаевна испугалась даже за жизнь мужа, а Терхов поскакал
в Баден и привез оттуда настоящего врача, не специалиста, который, внимательно исследовав больного, объявил, что у Егора Егорыча чахотка и что если желают его поддержать, то предприняли бы морское путешествие, каковое, конечно, Марфины
в сопровождении того же Терхова предприняли, начав его с Средиземного моря; но когда корабль перешел
в Атлантический
океан, то вблизи Бордо (странное стечение обстоятельств), — вблизи этого города, где некогда возникла ложа мартинистов, Егор Егорыч скончался.
Пробовал купец раз и два достигнуть до дьяконов — готов был дать благодарность, но и думать нечего, — с одной
стороны одно стеснение,
в виде жандарма с белой рукавицею или казака с плетью (их тоже пришло к открытию мощей множество), а с другой — еще опаснее, что задавит сам православный народушко, который волновался, как
океан.
Плавание
в северных тропиках при вечно дующем освежающем пассате — это нечто такое прелестное и благодатное, что и слов не найти. Недаром моряки называют его райским плаванием, и воспоминание о нем никогда не изгладится из памяти. Это, так сказать, казовая
сторона морской жизни с ее безмятежностью, покоем и негой ласкового
океана, вечно голубого неба и вечного солнца.
Как
океан объемлет шар земной, // Земная жизнь кругом объята снами. // Настанет ночь, и звучными волнами // Стихия бьет о берег свой. // То глас ее: он будит нас и просит. // Уж
в пристани волшебной ожил чёлн… // Прилив растет и быстро нас уносит //
В неизмеримость темных волн. // Небесный свод, горящий славой звездной, // Таинственно глядит из глубины. // И мы плывем, пылающею бездной // Со всех
сторон окружены.