Неточные совпадения
Не знаю, подозревал ли дядя Кондратий мысли своего зятя, но
сидел он также пригорюнясь на почетном своем месте; всего вернее, он не успел еще опомниться после прощанья
с Дуней — слабое стариковское сердце не успело еще отдохнуть после потрясения утра; он думал о том, что пришло наконец времечко распрощаться
с дочкой!
И снова сквозь темную листву орешника, ольхи и ветел стала просвечивать соломенная, облитая солнцем кровля; снова между бледными ветвями ивы показалась раскрытая дверь. Под вечер на пороге усаживался дедушка Кондратий, строгавший дряхлою рукою удочку, между тем как
дочка сидела подле
с веретеном, внук резвился, а Ваня возвращался домой
с вершами под мышкой или неся на плече длинный сак, наполненный рыбой, которая блистала на солнце, медленно опускавшемся к посиневшему уже хребту высокого нагорного берега.
Неточные совпадения
Чичиков прошмыгнул мимо мазурки почти по самым каблукам и прямо к тому месту, где
сидела губернаторша
с дочкой.
Однако ж не седые усы и не важная поступь его заставляли это делать; стоило только поднять глаза немного вверх, чтоб увидеть причину такой почтительности: на возу
сидела хорошенькая
дочка с круглым личиком,
с черными бровями, ровными дугами поднявшимися над светлыми карими глазами,
с беспечно улыбавшимися розовыми губками,
с повязанными на голове красными и синими лентами, которые, вместе
с длинными косами и пучком полевых цветов, богатою короною покоились на ее очаровательной головке.
Я думала: «Я умерла для семьи, // Всё милое, всё дорогое // Теряю… нет счета печальных потерь!..» // Мать как-то спокойно
сидела, // Казалось, не веря еще и теперь, // Чтоб
дочка уехать посмела, // И каждый
с вопросом смотрел на отца.
Я охотно и часто ходил бы к нему послушать его рассказов о Москве, сопровождаемых всегда потчеваньем его
дочки и жены, которую обыкновенно звали «Сергеевна»; но старик не хотел
сидеть при мне, и это обстоятельство, в соединении
с потчеваньем, не нравившимся моей матери, заставило меня редко посещать Пантелея Григорьича.
Павел Федорыч уехал, а мы перешли в гостиную. Филофей Павлыч почти толкнул меня на диван ("вы, братец, — старший в семействе; по христианскому обычаю, вам следовало бы под образами
сидеть, а так как у нас, по легкомыслию нашему, в парадных комнатах образов не полагается — ну, так хоть на диван попокойнее поместитесь!" — сказал он при этом, крепко сжимая мне руку), а сам сел на кресло подле меня. Сбоку, около стола, поместились маменька
с дочкой, и я слышал, как Машенька шепнула:"Займи дядю-то!"