— Знамо, что не даром, — насмешливо возразил Глеб. —
Не осуди в лаптях: сапоги в санях!.. Да с чего ты так разохотился: стало быть, денег добре много несешь?
Неточные совпадения
И добро бы, матушка, старые люди так-то
осуждали: ну, все бы как словно
не так обидно!
— Полно, сосед,
не греши; послушай прежде,
осуждай потом, — кротко возразил старик.
Положим, ты
не взыщешь,
не взыщешь по доброй по душе своей — люди
осудят: «Пристроил, скажут, дочку, нашел ей укромное, теплое гнездо у добрых людей, да и сам туда же примостился, благо пустили; живет, скажут, хлеб жует, сложа руки, — даром, скажут,
не работамши!» И скажут-то правильно — вот что!
— Полно тебе серчать, Петруха! Что уж тут! — говорил между тем Василий. — Покойника худым словом
не поминают. На том свете его лучше нас
осудят.
Коли отец — дай бог ему царствие небесное — коли отец почитал тебя — человек также был с рассудком, худых делов также
не любил — стало, обсудил тебя, каков ты есть человек такой, — ну, нам, стало, и
не приходится
осуждать тебя: отец знал лучше…
Теперь, присутствуя на выборах и участвуя в них, он старался также
не осуждать, не спорить, а сколько возможно понять то дело, которым с такою серьезностью и увлечением занимались уважаемые им честные и хорошие люди. С тех пор как он женился, Левину открылось столько новых, серьезных сторон, прежде, по легкомысленному к ним отношению, казавшихся ничтожными, что и в деле выборов он предполагал и искал серьезного значения.
Она знала, что есть на свете господа, которые должны приказывать, и простой народ, который должен служить, — а потому не гнушалась ни подобострастием, ни земными поклонами; но с подчиненными обходилась ласково и кротко, ни одного нищего не пропускала без подачки и никогда никого
не осуждала, хотя и сплетничала подчас.
Неточные совпадения
Левин в душе
осуждал это и
не понимал еще, что она готовилась к тому периоду деятельности, который должен был наступить для нее, когда она будет в одно и то же время женой мужа, хозяйкой дома, будет носить, кормить и воспитывать детей.
— Право, я
не знаю, что в нем можно
осуждать. Направления его я
не знаю, но одно — он отличный малый, — отвечал Степан Аркадьич. — Я сейчас был у него, и, право, отличный малый. Мы позавтракали, и я его научил делать, знаешь, это питье, вино с апельсинами. Это очень прохлаждает. И удивительно, что он
не знал этого. Ему очень понравилось. Нет, право, он славный малый.
Алексей Александрович сочувствовал гласному суду в принципе, но некоторым подробностям его применения у нас он
не вполне сочувствовал, по известным ему высшим служебным отношениям, и
осуждал их, насколько он мог
осуждать что-либо высочайше утвержденное. Вся жизнь его протекла в административной деятельности и потому, когда он
не сочувствовал чему-либо, то несочувствие его было смягчено признанием необходимости ошибок и возможности исправления в каждом деле.
Так
не переставая говорили об Алексее Александровиче,
осуждая его и смеясь над ним, между тем как он, заступив дорогу пойманному им члену Государственного Совета и ни на минуту
не прекращая своего изложения, чтобы
не упустить его, по пунктам излагал ему финансовый проект.
— Я
не имею удовольствия знать этого господина Левина, — улыбаясь сказал Вронский, — но, вероятно, он никогда
не видал тех машин, которые он
осуждает. А если видел и испытывал, то кое-как, и
не заграничную, а какую-нибудь русскую. А какие же тут могут быть взгляды?