— То-то подгулял! Завалился спать — забыл встать! Я эвтаго не люблю, — подхватил старик, между тем как работник запрятывал под мышку гармонию, — я до эвтих до гулянок не больно охоч… Там как знаешь —
дело твое, а только, по уговору по нашему, я за день за этот с тебя вычту — сколько, примерно, принадлежит получить за один день, столько и вычту… У меня, коли жить хочешь, вести себя крепко, дело делай — вот что! Чтоб я, примерно, эвтаго баловства и не видел больше.
— Чего ты грозишь-то? Чего стращаешь? Думаешь, испугалась, — подхватила она, все более и более возвышая голос. — Нарочно буду кричать: пускай все придут, пускай все узнают, какой ты есть человек… Все расскажу про тебя, все
дела твои… Ах ты, низкий! Да я и смотреть-то на тебя не хочу! Низкий этакой! — кричала Дуня вслед Захару, который улепетывал со всех ног в задние ворота.
— Ах, ты, бессовестный, бессовестный! — воскликнула Дуня дрожащим от волнения голосом. — Как у тебя язык не отсохнет говорить такие речи!.. Кого ты морочишь, низкий ты этакой? Разве я не знаю! Мне Гришка все рассказал: ты, ты, низкая твоя душа, заверил его, я, вишь, отцу сказала… Да накажи меня господь после того, накажи меня в младенце моем, коли сама теперь не поведаю отцу об
делах твоих…
Неточные совпадения
—
Твое дело: как знаешь, так и делай, — сухо отвечал рыбак. — Мы эти виды-то видали: смолоду напрял ниток с узлами, да потом: нате, мол, вам, кормильцы, распутывайте!.. Я тебе сказал: парнишку возьму, пожалуй, а тебя мне не надыть!
— Э, Петрушка! Вижу, отселева вижу, куда норовишь багром достать! Ловок, нече сказать; подумаешь: щуку нырять выучит… Жаль только, мелки
твои речи, пальцем
дно достанешь…
— Это опять не
твоя забота: хоша и пропил, да не
твое, — отрывисто произнес Глеб, который смерть не любил наставлений и того менее советов и мнений молодого человека. — Укажи только, куда, примерно, пошел этот Захар, где его найти, а уж рассуждать, каков он есть, мое
дело.
— А затем, что вернее
дело будет: у тебя мои деньги — у меня
твой пашпорт: я тебя не знаю, ты меня также… всяк за себя… у меня не пропадет небось! А то этак, пожалуй, деньги-то дашь, а там ищи на тебе… Надо настоящим
делом рассуждать.
— А то, что случилось недоброе
дело, — подхватил, тяжко вздыхая, старик, — от человека недоброе
дело, Глеб Савиныч! А все вышло… все вышло из
твоего… из
твоего соседского дома.
— Как не знаешь? — нетерпеливо вымолвил старик. — Ты должон знать… потому это, примерно,
твое выходит
дело знать, кто у тебя бывает… Не тысяча человек сидит у тебя по ночам… должон знать!..
— Ты что? — крикнул приемыш. — Не
твое дело!
— Эти слова
твои, что говоришь, выходит, напрасно, потому единственно, мы такими
делами не занимались…
— Так вот ты какими
делами промышляешь! — вскричал старик задыхающимся голосом. — Мало того, парня погубил, совратил его с пути, научил пьянствовать, втравил в распутство всякое, теперь польстился на жену его! Хочешь посрамить всю семью мою! Всех нас, как злодей, опутать хочешь!.. Вон из моего дому, тварь ты этакая! Вон! Чтобы духу
твоего здесь не было! Вон! — промолвил старик, замахиваясь кулаком.
Авось как мужа
твоего негодного поучу, авось и тогда, бог даст,
дело справим…
— Опять за свое! Ты что ни говори ему, он все свое поет! — воскликнул Глеб, махнув рукою. — Я ж те говорю — никто другой, слышь, я говорю: не
твоя, выходит, об этом забота; знаю я, каков ты есть такой, мое это
дело! Коли зову, стало, толк в этом вижу!..
— Ты, окаянный, зачем здесь? Ты зачем пришел?
Твое это все
дело! Ты погубитель наш! Ты подучил его воровать! — отчаянно кричала старушка.
Даст господь, доживешь до радостного
дня, увидишься: какие еще
твои года!
— Ну, давайте, братцы, обмывать копыта, я свое
дело исполнил, за вами
дело, — проговорил Ермил, придвигаясь к штофам, которые привлекательно искрились перед огарком. — Что это товарищ
твой невесел? Парень молодой — с чего бы так? — присовокупил он, посматривая на Гришку, между тем как Захар наливал стаканы.
— Да ты, дедушка, послушай, дело-то какое! — живо подхватил парень. — Они, наши, сосновские-то ребята, сказывали,
твой зять-то… Григорьем, что ли, звать?.. Слышь, убежал, сказывают, нонче ночью… Убежал и не знать куда!.. Все, говорят, понятые из Комарева искали его — не нашли… А того, слышь, приятеля-то, работника, Захара, так того захватили, сказывают. Нонче, вишь, ночью обокрали это они гуртовщика какого-то, вот что волы-то прогоняют… А в Комареве суд, говорят, понаехал — сейчас и доследились…
— Дитятко… Дунюшка… встань, дитятко, не убивай себя по-пустому, — говорил старик разбитым, надорванным голосом. — В чем же вина
твоя? В чем?.. Очнись ты, утеха моя, мое дитятко! Оставь его, не слушай… Господь видит
дела наши… Полно, не круши меня слезами своими… встань, Дунюшка!..
— Входить во все подробности твоих чувств я не имею права и вообще считаю это бесполезным и даже вредным, — начал Алексей Александрович. — Копаясь в своей душе, мы часто выкапываем такое, что там лежало бы незаметно. Твои чувства — это
дело твоей совести; но я обязан пред тобою, пред собой и пред Богом указать тебе твои обязанности. Жизнь наша связана, и связана не людьми, а Богом. Разорвать эту связь может только преступление, и преступление этого рода влечет за собой тяжелую кару.
— А спроси его, — сказал Райский, — зачем он тут стоит и кого так пристально высматривает и выжидает? Генерала! А нас с тобой не видит, так что любой прохожий может вытащить у нас платок из кармана. Ужели ты считал
делом твои бумаги? Не будем распространяться об этом, а скажу тебе, что я, право, больше делаю, когда мажу свои картины, бренчу на рояле и даже когда поклоняюсь красоте…
— Здравствуйте все. Соня, я непременно хотел принести тебе сегодня этот букет, в
день твоего рождения, а потому и не явился на погребение, чтоб не прийти к мертвому с букетом; да ты и сама меня не ждала к погребению, я знаю. Старик, верно, не посердится на эти цветы, потому что сам же завещал нам радость, не правда ли? Я думаю, он здесь где-нибудь в комнате.
Неточные совпадения
Городничий. Ах, боже мой, вы всё с своими глупыми расспросами! не дадите ни слова поговорить о
деле. Ну что, друг, как
твой барин?.. строг? любит этак распекать или нет?
— дворянин учится наукам: его хоть и секут в школе, да за
дело, чтоб он знал полезное. А ты что? — начинаешь плутнями, тебя хозяин бьет за то, что не умеешь обманывать. Еще мальчишка, «Отче наша» не знаешь, а уж обмериваешь; а как разопрет тебе брюхо да набьешь себе карман, так и заважничал! Фу-ты, какая невидаль! Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь в
день, так оттого и важничаешь? Да я плевать на
твою голову и на
твою важность!
В канаве бабы ссорятся, // Одна кричит: «Домой идти // Тошнее, чем на каторгу!» // Другая: — Врешь, в моем дому // Похуже
твоего! // Мне старший зять ребро сломал, // Середний зять клубок украл, // Клубок плевок, да
дело в том — // Полтинник был замотан в нем, // А младший зять все нож берет, // Того гляди убьет, убьет!..
Ой ласточка! ой глупая! // Не вей гнезда под берегом, // Под берегом крутым! // Что
день — то прибавляется // Вода в реке: зальет она // Детенышей
твоих. // Ой бедная молодушка! // Сноха в дому последняя, // Последняя раба! // Стерпи грозу великую, // Прими побои лишние, // А с глазу неразумного // Младенца не спускай!..
И ношу
твою облегчила судьба, // Сопутница
дней славянина! // Еще ты в семействе раба, // Но мать уже вольного сына!..