Неточные совпадения
Свойства
эти не были, однако ж, следствием усталости или преклонности лет: три-четыре версты от Сосновки до того
места, где мы застали его, никого не могли утомить; что ж касается до лет, ему было сорок пять, и уж никак не более пятидесяти — возраст,
в котором наши простолюдины благодаря постоянной деятельности и простой, неприхотливой жизни сохраняют крепость и силу.
С
этого места открывалось пространство, которому, казалось, конца не было: деревни, находившиеся верстах
в двадцати за Окою, виднелись как на ладони; за ними синели сосновые леса, кой-где перерезанные снежными, блистающими линиями.
В ответ на
это старый рыбак махнул только рукой и встал с
места.
Достигнув того
места на конце площадки, куда обыкновенно причаливались лодки, Ваня увидел, что челнока не было. Никто не мог завладеть им, кроме Гришки. Глеб пошел
в Сосновку, лежавшую, как известно, на
этой стороне реки. На берегу находилась одна только большая четырехвесельная лодка, которою не мог управлять один человек. Ваня недолго раздумывал. Снять с себя одежду, привязать ее на голову поясом — было делом секунды; он перекрестился и бросился
в воду.
Там и сям вдалеке чернели лачужки озерских рыбарей, затопленные до кровли;
местами выглядывали из воды безлиственные верхушки дубов; перекидываясь целиком
в гладком зеркале реки, они принимали вид маленьких островков, и только тоненькие серебристые полоски, оттенявшие
эти островки, давали чувствовать быстрину течения.
При
этом Глеб лукаво покосился
в ту сторону, где находился приемыш. Гришка стоял на том же
месте, но уже не скалил зубы. Смуглое лицо его изменилось и выражало на
этот раз столько досады, что Глеб невольно усмехнулся; но старик по-прежнему не сказал ему ни слова и снова обратился к сыну.
Как ни переполнено было сердце старушки, как ни заняты были мысли ее предстоящей разлукой с приемышем, к которому привыкла она почти как к родному детищу, но
в эту минуту все ее чувства и мысли невольно уступили
место удивлению: так поразила ее необыкновенная щедрость Глеба. Ободренная
этим, она сказала...
Очутившись
в нескольких шагах от отца, он не выдержал и опять-таки обернулся назад; но на
этот раз глаза молодого парня не встретили уже знакомых
мест: все исчезло за горою, темный хребет которой упирался
в тусклое, серое без просвета небо…
Не зная Глеба и отношений его к домашним, можно было
в самом деле подумать, взглянув
в эту минуту на Гришку, что он
в грош не ставил старика и на волос его не боялся; молодецкая выходка приемыша показывала
в нем желание занять выгодное
место в мнении нового товарища. Даже щеки его разгорелись: так усердно добивался он
этой цели.
Из дальнейших объяснений его оказывалось, что именно вот эта-то цель и задерживала его
в доме Глеба. На самом деле Захар знал очень хорошо, что куда бы он ни пошел — на фабрику ли, на сахарный ли завод или к другим рыбакам, —
это все едино-единственно, держать его нигде не станут: придется шляться без
места и, следовательно, без хлеба.
Но несмотря на большое стечение народа, несмотря на радушное угощение и разливное море браги, которая пробуждала
в присутствующих непобедимую потребность петь песни, целоваться и нести околесную, несмотря на прибаутки и смехотворные выходки батрака Захара, который занимал
место дружки жениха — и занимал
это место, не мешает заметить, превосходно, — свадьбу никак нельзя было назвать веселою.
Он не переставал хвастать перед женою; говорил, что плевать теперь хочет на старика,
в грош его не ставит и не боится настолько — при
этом он показывал кончик прута или соломки и отплевывал обыкновенно точь-в-точь, как делал Захар; говорил, что сам стал себе хозяин, сам обзавелся семьею, сам над собой властен, никого не уважит, и покажи ему только вид какой, только его и знали: возьмет жену, ребенка, станет жить своей волей; о
местах заботиться нечего: местов не оберешься — и не здешним чета!
Он направился к ручью. Почти против того
места, где ручей впадал
в реку, из воды выглядывала верхушка огромной плетеной корзины, куда Глеб прятал живую рыбу. Пока выбирал он из
этого самодельного садка рыбу, приемыш успел вернуться с ведром.
На
этот раз, однако ж, Захар, движимый, вероятно, какими-нибудь особенными соображениями, не удержал Гришку. Он ограничился тем лишь, что следил за товарищем глазами во все время, как тот подымался по площадке. Как только Гришка скрылся
в воротах, Захар проворно вскочил с
места и побежал к избам, но не вошел на двор, а притаился за воротами.
Проминание Глеба заключалось
в том, что он проводил часа три-четыре
в воде по пояс, прогуливаясь с неводом по мелководным
местам Оки, дно которой было ему так же хорошо известно, как его собственная ладонь. Раз, однако ж, после такого «проминанья» он вернулся домой задолго перед закатом солнца: никогда прежде с ним
этого не случалось.
Но прежде чем подать условный знак Севке, необходимо было убедиться, точно ли сидит он на своем
месте. С
этою целью Гришка приложил лицо свое к стеклу.
В первую минуту он ничего не мог разглядеть: свет ослепил его совершенно.
На
этом месте всхлипывание старушки превратилось вдруг
в громкое рыдание, и дедушка Кондратий прервал чтение, потому что глаза его вдруг плохо что-то, совсем плохо стали разбирать последние строки; почерк оставался, однако ж, все так же четок и крупен. Но «затмение» дедушки Кондратия, как называл он временное свое ослепление, продолжалось недолго. Старик протер ладонью глаза свои и снова стал читать...
Разорванные
в нескольких
местах порывами ветра, они точно обрушились, но остановленные посреди падения, мигом превратились
в груды фантастических развалин, которые продолжали двигаться, меняя с каждою секундой свой цвет, величину и очертание: то падали они друг на дружку, смешивались, растягивались тяжелыми закругленными массами и принимали вид исполинских темно-синих чудовищ, плавающих по разъяренному морю; то росли, вздымались, как горные хребты, и медленно потом расходились, открывая глубокие долины и пропасти, на дне которых проносились клочки других облаков; то снова все
это смешивалось
в один неопределенный хаос, полный страшного движения…
Намерение занять
место, где лежало прежде животное, показывало, что Захар действительно уже не
в первый раз имел дело с гуртовщиками, как говорил он об
этом Гришке.
Полагая, что пустопорожнее каляканье его с гуртовщиками продолжалось довольно долго, что Гришка, верно, успел уже
в это время спроворить дело и ждал его
в условном
месте, Захар медленно поднялся на ноги.
В таких
местах этих птичек появляется обыкновенно несметное множество.
Неточные совпадения
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные
места. У вас там
в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и не завесть его? только, знаете,
в таком
месте неприлично… Я и прежде хотел вам
это заметить, но все как-то позабывал.
Судья тоже, который только что был пред моим приходом, ездит только за зайцами,
в присутственных
местах держит собак и поведения, если признаться пред вами, — конечно, для пользы отечества я должен
это сделать, хотя он мне родня и приятель, — поведения самого предосудительного.
Стародум(приметя всех смятение). Что
это значит? (К Софье.) Софьюшка, друг мой, и ты мне кажешься
в смущении? Неужель мое намерение тебя огорчило? Я заступаю
место отца твоего. Поверь мне, что я знаю его права. Они нейдут далее, как отвращать несчастную склонность дочери, а выбор достойного человека зависит совершенно от ее сердца. Будь спокойна, друг мой! Твой муж, тебя достойный, кто б он ни был, будет иметь во мне истинного друга. Поди за кого хочешь.
— Состояние у меня, благодарение богу, изрядное. Командовал-с; стало быть, не растратил, а умножил-с. Следственно, какие есть насчет
этого законы — те знаю, а новых издавать не желаю. Конечно, многие на моем
месте понеслись бы
в атаку, а может быть, даже устроили бы бомбардировку, но я человек простой и утешения для себя
в атаках не вижу-с!
Строился новый город на новом
месте, но одновременно с ним выползало на свет что-то иное, чему еще не было
в то время придумано названия и что лишь
в позднейшее время сделалось известным под довольно определенным названием"дурных страстей"и"неблагонадежных элементов". Неправильно было бы, впрочем, полагать, что
это"иное"появилось тогда
в первый раз; нет, оно уже имело свою историю…