Неточные совпадения
— Тятька! — закричал неожиданно Ваня,
вырываясь из своей засады, бросаясь к отцу и повиснув на
руке его. — Тятька, оставь его!.. Пусти! Пусти!.. — продолжал он, обливаясь слезами и стараясь оторвать Гришку.
Грустно было выражение лица его. Жена, Дуня, приемыш, Кондратий не были его родные дети; родные дети не окружали его изголовья. Он думал умереть на
руках детей своих — умирал почти круглым, бездетным сиротою. Он долго, почти все утро, оставался погруженным в молчаливое, тягостное раздумье; глаза его были закрыты; время от времени
из широкой, но впалой груди
вырывался тяжелый, продолжительный вздох.
Что-то похожее на младенческое, но неизобразимо горькое
вырвалось из груди его, когда увидел он, как Дуня отчаянно заломила
руки и ударилась оземь.
— Пойдем, пойдем! — говорит отец, — пьяные, шалят, дураки: пойдем, не смотри! — и хочет увести его, но он
вырывается из его рук и, не помня себя, бежит к лошадке. Но уж бедной лошадке плохо. Она задыхается, останавливается, опять дергает, чуть не падает.
Рука —
вырвалась из моих рук, валькирийный, гневно-крылатый шлем — где-то далеко впереди. Я — один застыло, молча, как все, иду в кают-компанию…
Неточные совпадения
Стародум(обнимая неохотно г-жу Простакову). Милость совсем лишняя, сударыня! Без нее мог бы я весьма легко обойтись. (
Вырвавшись из рук ее, обертывается на другую сторону, где Скотинин, стоящий уже с распростертыми
руками, тотчас его схватывает.) Это к кому я попался?
Через несколько минут он был уже возле нас; он едва мог дышать; пот градом катился с лица его; мокрые клочки седых волос,
вырвавшись из-под шапки, приклеились ко лбу его; колени его дрожали… он хотел кинуться на шею Печорину, но тот довольно холодно, хотя с приветливой улыбкой, протянул ему
руку.
В самых дверях на лестницу навстречу — Муразов. Луч надежды вдруг скользнул. В один миг с силой неестественной
вырвался он
из рук обоих жандармов и бросился в ноги изумленному старику.
Из буфета ли он
вырвался или
из небольшой зеленой гостиной, где производилась игра посильнее, чем в обыкновенный вист, своей ли волею или вытолкали его, только он явился веселый, радостный, ухвативши под
руку прокурора, которого, вероятно, уже таскал несколько времени, потому что бедный прокурор поворачивал на все стороны свои густые брови, как бы придумывая средство выбраться
из этого дружеского подручного путешествия.
Они так полюбили его, что он не видел средств, как
вырваться из города; только и слышал он: «Ну, недельку, еще одну недельку поживите с нами, Павел Иванович!» — словом, он был носим, как говорится, на
руках.