Неточные совпадения
— Ах ты, безмятежный, пострел ты этакой! — тянул он жалобным своим голосом. — Совести в тебе нет, разбойник!..
Вишь,
как избаловался, и страху нет никакого!.. Эк его носит куда! — продолжал он, приостанавливаясь и следя даже с каким-то любопытством за ребенком, который бойко перепрыгивал с одного бугра на другой. — Вона! Вона! Вона!.. О-х, шустер! Куда шустер! Того и смотри, провалится еще, окаянный, в яму — и не вытащишь… Я тебя! О-о, погоди, погоди, постой, придем на место, я тебя! Все тогда припомню!
— Здравствуй, сватьюшка!.. Ну-ну, рассказывай, отколе? Зачем?.. Э, э, да ты и парнишку привел! Не тот ли это, сказывали, что после солдатки остался… Ась? Что-то на тебя, сват Аким, смахивает… Маленько покоренастее да поплотнее тебя будет, а в остальном — весь,
как есть, ты!
Вишь, рот-то… Эй, молодец, что рот-то разинул? — присовокупил рыбак, пригибаясь к Грише, который смотрел на него во все глаза. — Сват Аким, или он у тебя так уж с большим таким ртом и родился?
Да
вишь ты, он
какой крепкий!..
— Знаю, матушка, все знаю… Ах, ты, касатушка ты наша!.. Родная ты наша!
Как нам за тебя бога молить?.. Ах!.. Что ты, Гришутка? Что на рукаве-то виснешь…
Вишь его, озорник! Оставь, говорят! — заключил Аким, поворачиваясь неожиданно к парнишке.
— Хорошее баловство, нечего сказать! — возразил Глеб, оглядывая сынишку далеко, однако ж, не строгими глазами. —
Вишь, рубаху-то
как отделал! Мать не нашьется, не настирается, а вам, пострелам, и нуждушки нет. И весь-то ты покуда одной заплаты не стоишь… Ну, на этот раз сошло, а побалуй так-то еще у меня, и ты и Гришка, обоим не миновать дубовой каши, да и пирогов с березовым маслом отведаете… Смотри, помни…
Вишь, вечор впервые только встретились, а сегодня за потасовку!
— А должно быть, шустер твой мальчишка-то, сват Аким, не тебе чета! — начал Глеб, снова принимаясь за работу. —
Вишь,
как отделал моего парня-то… Да и лукав же, видно, даром от земли не видок: «Поди, говорит, тятька зовет!» Смотри, не напроказил бы там чего.
— А зачем нас туда понесет? Я чай, мы будем грести наискось… Рази ты не видал,
как брат твой Василий управляется?
Вишь: река вон туда бежит, а мы вон туда станем гресть, все наискось, вон-вон, к тому месту — к дубкам, где озеро.
—
Вишь…
как же… разбойники! — проговорила девочка, ободренная смехом Ванюши.
— Ну, до ручья можно; пойдем!..
Вишь, пострелы
какие, а? Скажи на милость, провожать просятся… Ну, ну, ступай, ступай.
— Должно быть, места-то там добре опасливы!
Вишь,
как выглядывают! — говорила жена Петра, нетерпеливо переминаясь на месте.
—
Вишь, смелые
какие! Того и смотри обломятся! — говорил Глеб.
— Знамое дело,
какие теперь дороги! И то еще удивлению подобно,
как до сих пор река стоит; в другие годы в это время она давно в берегах… Я полагаю, дюжи были морозы — лед-то добре закрепили; оттого долее она и держит. А все, по-настоящему, пора бы расступиться!
Вишь,
какое тепло: мокрая рука не стынет на ветре! Вот вороны и жаворонки недели три
как уж прилетели! — говорил Глеб, околачивая молотком железное острие багра.
Прилучилось это,
вишь, впервые с каким-то мужичком, — начал он с такою живостью,
как будто вступался за мать родную, — ехал этот мужичок с мельницы, ко двору подбирался.
— Ну, вот теперь иное дело: теперь они! Дивлюся я только,
как это прошли!
Вишь, реку-то, почитай, всю уж затопило! — говорил Глеб, спускаясь на другой день утром по площадке вместе с Ваней и приемышем.
— Дуняша! — сказал дедушка Кондратий мягким, колеблющимся голосом. — Гости дорогие пришли! Собирай-ка обед. А что, сосед, я чай, взаправду, не пора ли поснедать?
Вишь, солнышко-то
как высоко!
И то сказать, дядя: задалось нам,
вишь ты, дельце одно; со дня на день жду, приведется нам погоревать маненько; вот поэтому-то самому более и хлопочу,
как бы скорее сладить, парня нашего вылечить; все по крайности хоть утеха в дому останется…
— Эк его!.. Смотри, кувырнешься…
Вишь,
как захмелел! — смеясь, проговорил мельник, прикладывая обе руки к тощей груди Яши.
—
Какое у тебя все приглядное,
как посмотрю, — сказал Гришка, понижая голос, —
вишь, мешочек-то, куда табак кладешь, словно у купца; а что, дорого дал?
— Да ты мне только скажи, болезная, на ушко шепни — шепни на ушко, с чего вышло такое? — приставала старушка, поправляя то и дело головной платок, который от суеты и быстрых движений поминутно сваливался ей на глаза. — Ты, болезная, не убивайся так-то, скажи только… на ушко шепни… А-и! А-и! Христос с тобой!.. С мужем, что ли, вышло у вас что неладно?.. И то,
вишь, он беспутный
какой! Плюнь ты на него, касатка! Что крушить-то себя понапрасну? Полно… Погоди, вот старик придет: он ему даст!..
— А я из Клишина: там и переехал; все берегом шел… Да не об этом речь: я, примерно, все насчет… рази так со старым-то дружком встречаются?..
Как словно и не узнала меня!.. А я так вот взглянул только в эвту сторону, нарочно с дороги свернул… Уж вот тебя так мудрено признать — ей-богу, правда!..
Вишь,
как потолстела…
Как есть коломенская купчиха; распрекрасные стали!.. Только бы и смотрел на тебя… Эх! — произнес Захар, сделав какой-то звук губами.
— Мы носим по времени. Нарочно не взял хорошей одежды: оставил в «Горах» у приятеля… Хорошо и в эвтой теперича:
вишь, грязь, слякоть
какая, самому давай бог притащиться, не токмо с пожитками.
— Оставь, пусти, хозяюшка! Неравно еще зашибет.
Вишь, полоумный
какой! — заботливо сказал Захар, отслоняя одною рукою старуху, другою отталкивая Гришку.
— Ах, ты, бессовестный, бессовестный! — воскликнула Дуня дрожащим от волнения голосом. —
Как у тебя язык не отсохнет говорить такие речи!.. Кого ты морочишь, низкий ты этакой? Разве я не знаю! Мне Гришка все рассказал: ты, ты, низкая твоя душа, заверил его, я,
вишь, отцу сказала… Да накажи меня господь после того, накажи меня в младенце моем, коли сама теперь не поведаю отцу об делах твоих…
Вишь,
какое у нас раздолье!
Вишь, она, наша кормилица, рыбка-то,
как разыгралась… радуется, значит, веселится!..
Вишь,
как играет…
вишь, эвна!
Не то время, дядя, отдыхать да проклажаться:
вишь,
какое сотворил господь рожденье!
— Полно, матушка!
Вишь,
какую радость послал тебе господь! Чем плакать-то, ступай-ка лучше скорее к батюшке в Сосновку: он грамотку-то тебе прочитает… Ступай; я пособлю одеться, — говорила Дуня, следуя за старушкой, которая суетилась
как угорелая и отыскивала платок, между тем
как платок находился на голове ее.
Вишь,
какую сотворил тебе милость:
какого дал сынка в утеху твоей печали и старости…
— Чего тут?..
Вишь, половину уж дела отмахнули!.. Рази нам впервака: говорю,
как жил этта я в Серпухове, у Григорья Лукьянова — бывало, это у нас вчастую так-то пошаливали… Одно слово: обделаем — лучше быть нельзя!.. Смотри, только ты не зевай, делай,
как, примерно, я говорил; а уж насчет, то есть, меня не сумневайся: одно слово — Захар! Смотри же, жди где сказано: духом буду… Ну что ж на дожде-то стоять?.. Качай! — заключил Захар, оправляя мокрые волосы, которые хлестали его по лицу.
— Одолжите, братцы, местечко: смерть прозяб… Сесть некуда:
вишь,
кака мокреть!.. А что, можно, примерно, согнать вола? — спросил Захар.
— Ой ли! Вот люблю! — восторженно воскликнул Захар, приближаясь к быку, который, стоя под навесом, в защите от дождя и ветра, спокойно помахивал хвостом. — Молодца; ей-богу, молодца! Ай да Жук!.. А уж я, братец ты мой, послушал бы только,
какие турусы разводил этим дурням… то-то потеха!.. Ну вот, брат,
вишь, и сладили! Чего кобенился! Говорю: нам не впервые, обработаем важнеющим манером. Наши теперь деньги, все единственно; гуляем теперича, только держись!..
У меня вот отца и матери нет; кабы не величали Силаичем, не знал бы,
как и отца-то звали: сирота круглый, значит, все единственно, — а
вишь, не тужу! — заговорил Захар, успевший уже опорожнить шкальчик и пододвигая Гришке штоф.
— Ладно, брат, там разберут;
вишь, нашел
какого знакомого? Федот Кузьмич! Слышь! — смеясь, отвечал Федот Кузьмич. — Крепче держи его, ребята! Там рассказывай,
как придем; там вас разберут, что куда принадлежит.
— Да ты, дедушка, послушай, дело-то
какое! — живо подхватил парень. — Они, наши, сосновские-то ребята, сказывали, твой зять-то… Григорьем, что ли, звать?.. Слышь, убежал, сказывают, нонче ночью… Убежал и не знать куда!.. Все, говорят, понятые из Комарева искали его — не нашли… А того, слышь, приятеля-то, работника, Захара, так того захватили, сказывают. Нонче,
вишь, ночью обокрали это они гуртовщика какого-то, вот что волы-то прогоняют… А в Комареве суд, говорят, понаехал — сейчас и доследились…
— А уж
как, говорят, старший-то сын Глеба Савиновича на его, на Гришку-то, серчает… то-то бы ты послушал,
как наши ребята сказывали:
как увидал, говорят,
как разорено в доме-то — сказывают, все,
вишь, пустехонько, — так, говорят, и взлютовался!
— Сам не видал, а сказывают, бол́отовские рыбаки вытащили его нонче на заре. Весь суд, сказывают, туда поехал: следствие, что ли,
какое,
вишь, требуется…