— Братцы! Уговор лучше денег, —
продолжал тем же восторженным тоном дядя Сысой, — бог с ним… обидел он меня… уж вот как обидел… ну да плевать… выпустим его…
Неточные совпадения
— Помилуй, отец ты наш! — сказал Силантий; голос его дрожал и понизился целою октавою, не
то что вначале, где он думал, что барин-де не смекает ничего в крестьянском деле и что, следовательно, легко будет обмишурить, надуть такого барина. — Помилуй, —
продолжал он, — не обижай ты нас, кормилец. Вы… вы ведь отцы наши, мы ваши дети… батюшка Иван Гаврилыч; какая же
то невеста?
Христ…» — и опять
продолжают путь
тем же порядком.
— Покою не дает, проклятая, —
продолжала Василиса, — воет, знай, себе на всю избу. Послали было за хворостиной печь истопить, прошляндала без малого все утро… велели хлебы замесить — куды
те!.. Ничего не смыслит — голосит себе, да еще: пойду, говорит, к барину…
— Ай, ай!.. Нет, нет, сиди-ка дома. Как это можно! — говорила жена управляющего, глядя на Акулину пристально и с каким-то жалостным выражением в лице. — А, да какая у тебя тут хорошенькая девочка! —
продолжала она, указывая на Дуньку и думая
тем развеселить больную. — Она, кажись, дочка тебе?.. То-то; моли-ка лучше бога, чтоб дал тебе здоровье да сохранил тебя для нее… Вишь, славненькая какая, просто чудо!..
— Григорий!.. —
продолжала Акулина
тем же замирающим голосом. — Григорий… Григорий… — У нее не хватало сил сказать больше.
Вот я
те… окаянную!» —
продолжал отец.
— Вы туда же идете, в Михайловскую? —
продолжал тот же мальчик. — Так вот догоните-ка его… Вон видите, он остановился опять, ждет и на вас глядит.
На другой день она опять вылетает на токовище, тщательно прикрыв гнездо травой и перьями, опять оплодотворяется от первого ловкого косача, кладет второе яйцо и
продолжает ту же историю до тех пор, пока гнездо будет полно или временное чувство сладострастия вполне удовлетворено, Несколько времени косачи продолжают слетаться на токовища, постепенно оставляемые курочками, и тока, слабея день от дня, наконец прекращаются.
Неточные совпадения
— И так это меня обидело, —
продолжала она, всхлипывая, — уж и не знаю как!"За что же, мол, ты бога-то обидел?" — говорю я ему. А он не
то чтобы что, плюнул мне прямо в глаза:"Утрись, говорит, может, будешь видеть", — и был таков.
Если глуповцы с твердостию переносили бедствия самые ужасные, если они и после
того продолжали жить,
то они обязаны были этим только
тому, что вообще всякое бедствие представлялось им чем-то совершенно от них не зависящим, а потому и неотвратимым.
Дело в
том, что она
продолжала сидеть в клетке на площади, и глуповцам в сладость было, в часы досуга, приходить дразнить ее, так как она остервенялась при этом неслыханно, в особенности же когда к ее телу прикасались концами раскаленных железных прутьев.
— И будучи я приведен от
тех его слов в соблазн, —
продолжал Карапузов, — кротким манером сказал ему:"Как же, мол, это так, ваше благородие? ужели, мол, что человек, что скотина — все едино? и за что, мол, вы так нас порочите, что и места другого, кроме как у чертовой матери, для нас не нашли?
Но когда дошли до
того, что ободрали на лепешки кору с последней сосны, когда не стало ни жен, ни дев и нечем было «людской завод»
продолжать, тогда головотяпы первые взялись за ум.