Неточные совпадения
В
толпе раздался
хохот. В это время к Антону подошли два мужика: мука, обсыпавшая их шапки и кафтаны, давала тотчас же знать, что это были мельники.
Севка и Матюшка сделали вид, как будто испугались, и отскочили назад;
толпа, расположенная к ним прибаутками, которые рассыпал Матюшка, заслонила их и разразилась громким, продолжительным
хохотом. Ободренный этим, Матюшка высунул вперед черную кудрявую свою голову и заорал во все горло...
Все эти замечания,
хохот, насмешки
толпы, обступившей парня и нищенку, остервенили донельзя Архаровну; куда девались ее несчастный вид и обычное смирение! Она ругалась теперь на все бока, билась, скрежетала зубами и казалась настоящей ведьмой; разумеется, чем долее длилась эта сцена, тем сильнее и сильнее раздавался
хохот, тем теснее становился кружок зрителей… Наконец кто-то ринулся из
толпы к парню и, ухватив его за плечи, крикнул что было силы...
Все это исполнено было так неожиданно, что все опешили от удивления; густой, оглушительный
хохот раздался уже тогда в
толпе, когда старуха совсем исчезла из виду…
Все глядевшие на эту сцену со двора поняли, что самое страшное пронеслось. С преувеличенным, напряженным
хохотом толпой ввалились они в двери. Теперь все они принялись с фамильярной и дружеской развязностью успокаивать и уговаривать Бек-Агамалова. Но он уже погас, обессилел, и его сразу потемневшее лицо имело усталое и брезгливое выражение.
Хохот толпы приветствовал, конечно, не аллегорию, до которой никому не было дела, а просто хождение вверх ногами во фраке с фалдочками.
Неточные совпадения
Привалов и Веревкин пошли к выходу, с трудом пробираясь сквозь
толпу пьяного народа. Везде за столиками виднелись подгулявшие купчики, кутившие с арфистками. Нецензурная ругань, женский визг и пьяный
хохот придавали картине самый разгульный, отчаянный характер.
Дружный
хохот грянул среди
толпы.
— Я скорее тресну, чем допущу до этого! — кричала сожительница Солопия, которую, однако ж, с
хохотом отталкивала
толпа народа.
Слово, кинутое так звонко, прямо в лицо грозному учителю, сразу поглощает все остальные звуки. Секунда молчания, потом неистовый визг,
хохот, толкотня. Исступление охватывает весь коридор. К Самаревичу проталкиваются малыши, опережают его, становятся впереди, кричат: «бирка, бирка!» — и опять ныряют в
толпу. Изумленный, испуганный бедный маниак стоит среди этого живого водоворота, поворачивая голову и сверкая сухими, воспаленными глазами.
— Вдруг — шум,
хохот, факелы, бубны на берегу… Это
толпа вакханок бежит с песнями, с криком. Уж тут ваше дело нарисовать картину, господин поэт… только я бы хотела, чтобы факелы были красны и очень бы дымились и чтобы глаза у вакханок блестели под венками, а венки должны быть темные. Не забудьте также тигровых кож и чаш — и золота, много золота.