Я плакал навзрыд, читая, как несчастный артист со
сломанными ногами ползет на чердак, где его брат тайно занимается любимым искусством.
Через голову убитой лошади рухнул офицер, а стражники закружились на своих конях, словно танцуя, и молодецки гикнули в сторону: открыли пачками стрельбу солдаты. «Умницы! Молодцы, сами догадались!» — восторженно, почти плача, думал офицер, над которым летели пули, и не чувствовал как будто адской боли от
сломанной ноги и ключицы, или сама эта боль и была восторгом.
Неточные совпадения
По случаю несколько раз уже повторяемых выражений восхищения Васеньки о прелести этого ночлега и запаха сена, о прелести
сломанной телеги (ему она казалась
сломанною, потому что была снята с передков), о добродушии мужиков, напоивших его водкой, о собаках, лежавших каждая у
ног своего хозяина, Облонский рассказал про прелесть охоты у Мальтуса, на которой он был прошлым летом.
Скворцу, отнятому ею у кота, она обрезала
сломанное крыло, а на место откушенной
ноги ловко пристроила деревяшку и, вылечив птицу, учила ее говорить. Стоит, бывало, целый час перед клеткой на косяке окна — большой такой, добрый зверь — и густым голосом твердит переимчивой, черной, как уголь, птице:
Нас выпороли и наняли нам провожатого, бывшего пожарного, старичка со
сломанной рукою, — он должен был следить, чтобы Саша не сбивался в сторону по пути к науке. Но это не помогло: на другой же день брат, дойдя до оврага, вдруг наклонился, снял с
ноги валенок и метнул его прочь от себя, снял другой и бросил в ином направлении, а сам, в одних чулках, пустился бежать по площади. Старичок, охая, потрусил собирать сапоги, а затем, испуганный, повел меня домой.
Когда рука была вправлена, все вздохнули свободно. Срастить
сломанную левую
ногу — дело пустое. Фельдшеру постоянно приходилось возиться с переломами, и он принялся за работу уже с равнодушным лицом.
Увлеченный и исключенный хотя и ходил с подбитым, по словам его, за храбрость глазом и имел одну
ногу, там как-то тоже из-за храбрости
сломанную, — но тем не менее умел снискать и воспользоваться всем тем благорасположением, к которому только способна была Устинья Федоровна, и, вероятно, долго бы прожил еще в качестве самого верного ее приспешника и приживальщика, если б не опился, наконец, самым глубоким, плачевнейшим образом.