Об лето хаживали, вишь, они по околотку, и у
нашего барина были, крыши да дома красили, тем и пробавлялись; а в зимнее дело либо в осенину ходили по болотам, дичину всякую да зайцев стреляли; кругом их такие-то всё болота, и, и, и! страсти господни! пешу не пройтить!
Неточные совпадения
Дело в том, что чем далее глядел
наш мужик на скирды, тем более потуплял голову, и, наконец,
господь знает отчего, совсем загрустил.
Сиди-ка дома; все бы вам только шляться…» Что, — думает проситель, —
господ наших нетути, а он у нас сила, не стать перечить, зарежет телку, да и поснедает ее с божьей помощью.
— Эти-то, что из
нашего брата, да еще из немцев — хуже, — заметил старик, — особливо, как
господа дадут им волю, да сами не живут в вотчине; бяда! Того и смотри, начудят такого, что ввек поминать станешь… не из тучки, сказывали нам старики
наши, гром гремит: из навозной кучки!.. Скажи, брат, на милость, за что ж управляющий-то ваш зло возымел такое на землячка… Антоном звать, что ли?
— Да вот как… Старый
барин наш помер, тому лет пять будет; Никита и остался у нас управляющим. По настоящему делу ему не след было бы, да так уж старый
барин пожелал… он, вишь, выдал за него при живности своей свою любовницу; ее-то он жаловал, она и упросила…
— Молодые
господа наши, сын да дочь, в Питере живут… мы их николи и в глаза-то не видали… вестимо, братцы, кабы они здесь жили или понаведывались, примерно, хошь на время, так ина была бы причина… у нас
господа по отцу, добрые, хорошие, грех сказать, чтобы зла кому пожелали, дай им
господь за то много лет здравствовать!
И добро бы, братцы, человек какой был, сам
господин али какого дворянского роду, что ли; все бы, кажись, не так обидно терпеть, а то ведь сам такой же сермяжник, ходит только в барском кафтане да бороду бреет… а
господа души, вишь, в нем не чают, они
нашего мужицкого дела не разумеют, все сполняют, что ему только поволится…
Ну, как почал он так-то обижать нас, видим, плохо; вот вся деревня
наша и сговорилась написать жалобу молодому
барину в Питер; время было к самому разговенью… а сговорившись-то, и собрались так-то ночью в ригу, все до единого вросхмель, как теперь помнится, а рига такая-то большая, за барским садом стоит… был с нами и Антон…
У
нашего управляющего, Никиты Федорыча, в Питере есть брат, такой же нравный; ходит он за
барином; ну, вестимо, что говорить, сила! и другие-то люди из тамошних все ему сродни, заодно; как пришло
наше письмо туда, известно, не прямо к
барину: к людям сначала попало; швацар какой-то, сведали мы опосля, принял;
барину он уж как-то там передает… у меня брат в Питирбурге-то у
господ бывал… в одной, говорит, прихожей только-то народу, и-и-и… знамо, где уж тут дойти?
Народ все проворный, не то что
наш брат, деревенский; ну, братцы, как получили они себе письмо, должно быть, и смекнули, с кой сторонки… бумага али другое что не ладно было; а только догадались — возьми они его, утаи от
барина, да и доведайся, что в нем писано… а мы, вишь, писали, что управляющий и бьет-то нас беззаконно, и всякое обижательство творит.
Неточные совпадения
Подите кто-нибудь!» // Замялись
наши странники, // Желательно бы выручить // Несчастных вахлаков, // Да
барин глуп: судись потом, // Как влепит сотню добрую // При всем честном миру!
Деревни
наши бедные, // А в них крестьяне хворые // Да женщины печальницы, // Кормилицы, поилицы, // Рабыни, богомолицы // И труженицы вечные, //
Господь прибавь им сил!
Пошли порядки старые! // Последышу-то
нашему, // Как на беду, приказаны // Прогулки. Что ни день, // Через деревню катится // Рессорная колясочка: // Вставай! картуз долой! // Бог весть с чего накинется, // Бранит, корит; с угрозою // Подступит — ты молчи! // Увидит в поле пахаря // И за его же полосу // Облает: и лентяи-то, // И лежебоки мы! // А полоса сработана, // Как никогда на
барина // Не работал мужик, // Да невдомек Последышу, // Что уж давно не барская, // А
наша полоса!
«Кушай тюрю, Яша! // Молочка-то нет!» // — Где ж коровка
наша? — // «Увели, мой свет! //
Барин для приплоду // Взял ее домой». // Славно жить народу // На Руси святой!
Бежит лакей с салфеткою, // Хромает: «Кушать подано!» // Со всей своею свитою, // С детьми и приживалками, // С кормилкою и нянькою, // И с белыми собачками, // Пошел помещик завтракать, // Работы осмотрев. // С реки из лодки грянула // Навстречу
барам музыка, // Накрытый стол белеется // На самом берегу… // Дивятся
наши странники. // Пристали к Власу: «Дедушка! // Что за порядки чудные? // Что за чудной старик?»