Неточные совпадения
Стоя у другого конца стола, я укладываю готовые крендели на лубки, мальчишки берут у меня полный лубок и бегут к варщику, он сбрасывает сырое
тесто в кипящий котел, через минуту вычерпывает их оттуда медным ковшом в длинное медное же и луженое корыто, снова укладывает на лубки скользкие, жгучие кусочки
теста, пекарь сушит их,
ставя на шесток, складывает на лопату, ловко швыряет в печь, а оттуда они являются уже румяными, — готовы!
—
Поставь его
тесто набивать — без смены неделю…
Я устроил из лучины нечто вроде пюпитра и, когда — отбив
тесто — становился к столу укладывать крендели,
ставил этот пюпитр перед собою, раскладывал на нем книжку и так — читал. Руки мои не могли ни на минуту оторваться от работы, и обязанность перевертывать страницы лежала на Милове, — он исполнял это благоговейно, каждый раз неестественно напрягаясь и жирно смачивая палец слюною. Он же должен был предупреждать меня пинком ноги в ногу о выходе хозяина из своей комнаты в хлебопекарню.
…Первой же ночью работы в хлебной, когда я, замесив одно
тесто и
поставив опару для другого, сел с книгой под лампу, — явился хозяин, сонно щуря глаза и чмокая губами.
Неточные совпадения
А на кухне в это время так и кипит; повар в белом, как снег, фартуке и колпаке суетится;
поставит одну кастрюлю, снимет другую, там помешает, тут начнет валять
тесто, там выплеснет воду… ножи так и стучат… крошат зелень… там вертят мороженое…
И действительно, Галактион интересовался, главным образом, мужским обществом. И тут он умел себя
поставить и просто и солидно: старикам — уважение, а с другими на равной ноге. Всего лучше Галактион держал себя с будущим
тестем, который закрутил с самого первого дня и мог говорить только всего одно слово: «Выпьем!» Будущий зять оказывал старику внимание и делал такой вид, что совсем не замечает его беспросыпного пьянства.
Намеднись вон я полушубки в казну
ставил; только разве что кислятиной от них пахнет, а по прочему и звания-то полушубка нет —
тесто тестом!
— Через день и
тесто ставить…
Мы посадили печь, приготовили другую, и снова час и сорок минут я читал книгу. Потом опять пауза — печь испекла, вынули хлебы, посадили другие, замесили еще
тесто,
поставили еще опару… Всё это делалось с лихорадочной быстротой и почти молча.