Ванок и лучшие голоса все более напрягаются, как бы желая погасить
синие огни гниения, чадные слова, а люди все больше стыдятся повести о любовной тоске, — они знают, что любовь в городе продается по цене от гривенника, они покупают ее, болеют и гниют от нее, — у них уже твердо сложилось иное отношение к ней.
Он зажег серную спичку, осветив
синим огнем свое лицо хорька, измазанное сажей, высмотрел свечу на столе и, не торопясь, сел рядом с бабушкой.
На старом кладбище в сырые осенние ночи загорались
синие огни, а в часовне сычи кричали так пронзительно и звонко, что от криков проклятой птицы даже у бесстрашного кузнеца сжималось сердце.
Молнии, слепя глаза, рвали тучи… В голубом блеске их вдали вставала горная цепь, сверкая
синими огнями, серебряная и холодная, а когда молнии гасли, она исчезала, как бы проваливаясь в тёмную пропасть. Всё гремело, вздрагивало, отталкивало звуки и родило их. Точно небо, мутное и гневное, огнём очищало себя от пыли и всякой мерзости, поднявшейся до него с земли, и земля, казалось, вздрагивала в страхе пред гневом его.
Неточные совпадения
Зимними вечерами приятно было шагать по хрупкому снегу, представляя, как дома, за чайным столом, отец и мать будут удивлены новыми мыслями сына. Уже фонарщик с лестницей на плече легко бегал от фонаря к фонарю, развешивая в
синем воздухе желтые
огни, приятно позванивали в зимней тишине ламповые стекла. Бежали лошади извозчиков, потряхивая шершавыми головами. На скрещении улиц стоял каменный полицейский, провожая седыми глазами маленького, но важного гимназиста, который не торопясь переходил с угла на угол.
Преобладал раздражающий своей яркостью красный цвет; силу его еще более разжигала безличная податливость белого, а угрюмые
синие полосы не могли смягчить ослепляющий
огонь красного.
Столовая Премировых ярко освещена, на столе, украшенном цветами, блестело стекло разноцветных бутылок, рюмок и бокалов, сверкала сталь ножей; на
синих, широких краях фаянсового блюда приятно отражается
огонь лампы, ярко освещая горку разноцветно окрашенных яиц.
Затверживаешь узор ближайших созвездий, смотришь на переливы этих зеленых,
синих, кровавых
огней, потом взгляд утонет в розовой пучине Млечного Пути.
Он громко запел ту же песню и весь спирт вылил в
огонь. На мгновение в костре вспыхнуло
синее пламя. После этого Дерсу стал бросать в костер листья табака, сухую рыбу, мясо, соль, чумизу, рис, муку, кусок
синей дабы, новые китайские улы, коробок спичек и, наконец, пустую бутылку. Дерсу перестал петь. Он сел на землю, опустил голову на грудь и глубоко о чем-то задумался.