Неточные совпадения
Два голоса обнялись и поплыли над водой красивым, сочным, дрожащим
от избытка силы звуком. Один жаловался на нестерпимую
боль сердца и, упиваясь ядом жалобы своей, —
рыдал скорбно, слезами заливая огонь своих мучений. Другой — низкий и мужественный — могуче тек в воздухе, полный чувства обиды. Ясно выговаривая слова, он изливался густою струей, и
от каждого слова веяло местью.
Неточные совпадения
«Завален работою, а в собрание, однако, едет!» — подумала Клеопатра Петровна и
от такого невнимания Вихрова даже
заболела. Катишь Прыхина, узнав об ее болезни, немедленно прискакала утешать ее, но Клеопатра Петровна и слушать ее не хотела: она
рыдала, металась по постели и все выговаривала подруге:
— Мстёрской работы — товар дешевый, три вершка на четыре — себе стоит… шесть вершков на семь — себе стоит… Святых знаешь? Запомни: Вонифатий —
от запоя; Варвара-великомученица —
от зубной
боли, нечаянной смерти; Василий Блаженный —
от лихорадки, горячки… Богородиц знаешь? Гляди: Скорбящая, Троеручица, Абалацкая-Знамение, Не
рыдай мене, мати, Утоли моя печали, Казанская, Покрова, Семистрельная…
Не одна 30-летняя вдова
рыдала у ног его, не одна богатая барыня сыпала золотом, чтоб получить одну его улыбку… в столице, на пышных праздниках, Юрий с злобною радостью старался ссорить своих красавиц, и потом, когда он замечал, что одна из них начинала изнемогать под бременем насмешек, он подходил, склонялся к ней с этой небрежной ловкостью самодовольного юноши, говорил, улыбался… и все ее соперницы бледнели… о как Юрий забавлялся сею тайной, но убивственной войною! но что ему осталось
от всего этого? — воспоминания? — да, но какие? горькие, обманчивые, подобно плодам, растущим на берегах Мертвого моря, которые, блистая румяной корою, таят под нею пепел, сухой горячий пепел! и ныне сердце Юрия всякий раз при мысли об Ольге, как трескучий факел, окропленный водою, с усилием и
болью разгоралось; неровно, порывисто оно билось в груди его, как ягненок под ножом жертвоприносителя.
Когда Ольга Михайловна в другой раз очнулась
от боли, то уж не
рыдала и не металась, а только стонала.
От стонов она не могла удержаться даже в те промежутки, когда не было
боли. Свечи еще горели, но уже сквозь шторы пробивался утренний свет. Было, вероятно, около пяти часов утра. В спальне за круглым столиком сидела какая-то незнакомая женщина в белом фартуке и с очень скромною физиономией. По выражению ее фигуры видно было, что она давно уже сидит. Ольга Михайловна догадалась, что это акушерка.
— Убей меня! —
рыдала она. — Застрели меня, ведь ты носишь револьвер с собой, и избавь меня
от боли, которую я не могу долее выносить. Пьер… мое сердце… о!..