— Положи, говорю, нож! — тише
сказал хозяин. Илья положил нож на прилавок, громко всхлипнул и снова сел на пол. Голова у него кружилась, болела, ухо саднило, он задыхался от тяжести в груди. Она затрудняла биение сердца, медленно поднималась к горлу и мешала говорить. Голос хозяина донёсся до него откуда-то издали...
Неточные совпадения
Стучали над головой Антипы топоры, трещали доски, падая на землю, гулкое эхо ударов понеслось по лесу, заметались вокруг кельи птицы, встревоженные шумом, задрожала листва на деревьях. Старец молился, как бы не видя и не слыша ничего… Начали раскатывать венцы кельи, а
хозяин её всё стоял неподвижно на коленях. И лишь когда откатили в сторону последние брёвна и сам исправник, подойдя к старцу, взял его за волосы, Антипа, вскинув очи в небо, тихо
сказал богу...
Однажды, когда Карп ушёл куда-то, а Михаил отбирал в подвале попорченную рыбу для богадельни,
хозяин заговорил с Ильёй, и мальчик
сказал ему...
— Н-да… Коли сам, так — ладно! Ну,
скажу я тебе вот что: больше ты со мной,
хозяином твоим — понимаешь? —
хозяином! — говорить так не смей! Запомни! Пошёл на своё место…
— Дурак ты, дурак! Ну, сообрази, зачем затеял ты канитель эту? Разве так пред
хозяевами выслуживаются на первое место? Дубина! Ты думаешь, он не знал, что мы с Мишкой воровали? Да он сам с того жизнь начинал… Что он Мишку прогнал — за это я обязан, по моей совести,
сказать тебе спасибо! А что ты про меня
сказал — это тебе не простится никогда! Это называется — глупая дерзость! При мне, про меня — эдакое слово
сказать! Я тебе его припомню!.. Оно указывает, что ты меня не уважаешь…
— Это ерунда! —
сказал Илья. — Лучше
хозяином быть…
— Жену свою, —
сказал Илья, глядя на мальчика. Гаврик помолчал, потом как-то принатужился и тихо, вдумчиво сообщил
хозяину...
Она ещё выше подняла голову, брови у неё сдвинулись. Плотно сжав губы, она смерила Илью глазами и не
сказала ни слова. Гаврик тоже сердито взглянул на
хозяина.
— А вот мы скуку сейчас прогоним, —
сказал хозяин. — Бежи, Алексаша, проворней на кухню и скажи повару, чтобы поскорей прислал нам расстегайчиков. Да где ж ротозей Емельян и вор Антошка? Зачем не дают закуски?
— Две? —
сказал хозяин, судорожно подскакивая, как пружинный. — Тысячи? Метров? Прошу вас сесть, капитан. Не желаете ли взглянуть, капитан, образцы новых материй? Как вам будет угодно. Вот спички, вот прекрасный табак; прошу вас. Две тысячи… две тысячи по… — Он сказал цену, имеющую такое же отношение к настоящей, как клятва к простому «да», но Грэй был доволен, так как не хотел ни в чем торговаться. — Удивительный, наилучший шелк, — продолжал лавочник, — товар вне сравнения, только у меня найдете такой.
Гости ждали, что
скажет хозяин. Он поставил недокуренную папиросу на блюдечко, как свечку, и, наблюдая за струйкой дыма, произнес одобрительно, с небрежностью мудреца:
Все это так дико было видеть в человеке, за которого Лопухов считал Кирсанова, что гость
сказал хозяину: — «послушай, ведь мы с тобою приятели: ведь это, наконец, должно быть совестно тебе».
Неточные совпадения
Слуга. Да
хозяин сказал, что не будет больше отпускать. Он, никак, хотел идти сегодня жаловаться городничему.
Осип. Да так; все равно, хоть и пойду, ничего из этого не будет.
Хозяин сказал, что больше не даст обедать.
Хлестаков. На что ж
хозяина? Ты поди сам
скажи.
Слуга. Мы примем-с.
Хозяин сказал: коли не хотите, то и не нужно.
— Да вот посмотрите на лето. Отличится. Вы гляньте-ка, где я сеял прошлую весну. Как рассадил! Ведь я, Константин Дмитрич, кажется, вот как отцу родному стараюсь. Я и сам не люблю дурно делать и другим не велю.
Хозяину хорошо, и нам хорошо. Как глянешь вон, —
сказал Василий, указывая на поле, — сердце радуется.