Неточные совпадения
Автономов говорил и мечтательными глазами смотрел и лицо Ильи, а Лунёв, слушая его,
чувствовал себя неловко. Ему показалось, что околоточный говорит о ловле
птиц иносказательно, что он намекает на что-то. Но водянистые глаза Автономова успокоили его; он решил, что околоточный — человек не хитрый, вежливо улыбнулся и промолчал в ответ на слова Кирика. Тому, очевидно, понравилось скромное молчание и серьёзное лицо постояльца, он улыбнулся и предложил...
— Не могу! Я, брат, так
себя чувствую, как будто у меня дома жар-птица, — а клетка-то для неё слаба. Целые дни одна она там сидит… и кто её знает, о чём думает? Житьё ей серое наступило… я это очень хорошо понимаю… Если б ребёнок был…
Этот вихрь и быстрая езда, когда задыхаешься от ветра и
чувствуешь себя птицей, волнуют и щекочут грудь. Когда мы въехали в наш двор, ветра уже не было и крупные брызги дождя стучали по траве и по крышам. Около конюшни не было ни души.
Неточные совпадения
Клим решил говорить возможно меньше и держаться в стороне от бешеного стада маленьких извергов. Их назойливое любопытство было безжалостно, и первые дни Клим видел
себя пойманной
птицей, у которой выщипывают перья, прежде чем свернуть ей шею. Он
чувствовал опасность потерять
себя среди однообразных мальчиков; почти неразличимые, они всасывали его, стремились сделать незаметной частицей своей массы.
— Мужик спокойнее на ногах стоит! — добавил Рыбин. — Он под
собой землю
чувствует, хоть и нет ее у него, но он
чувствует — земля! А фабричный — вроде
птицы: родины нет, дома нет, сегодня — здесь, завтра — там! Его и баба к месту не привязывает, чуть что — прощай, милая, в бок тебе вилами! И пошел искать, где лучше. А мужик вокруг
себя хочет сделать лучше, не сходя с места. Вон мать пришла!
Высокий арестант стоял спокойно и величаво. Он
чувствовал, что на него смотрят и ждут, осрамится ли он или нет своим ответом; что надо было поддержать
себя, доказать, что он действительно
птица, и показать, какая именно
птица. С невыразимым презрением скосил он глаза на своего противника, стараясь, для большей обиды, посмотреть на него как-то через плечо, сверху вниз, как будто он разглядывал его, как букашку, и медленно и внятно произнес:
Но все-таки я
чувствовал себя плохо: мне все мерещился гроб с воробьем, серые, скрюченные лапки и жалобно торчавший вверх восковой его нос, а вокруг — неустанное мелькание разноцветных искр, как будто хочет вспыхнуть радуга — и не может. Гроб расширялся, когти
птицы росли, тянулись вверх и дрожали, оживая.
Стоит человеку усвоить это жизнепонимание для того, чтобы сами
собой распались те цепи, которые, казалось, так неразрывно сковывали его, и чтобы он
почувствовал себя совершенно свободным, вроде того, как
почувствовала бы
себя свободной
птица в загороженном кругом месте, когда бы она раскрыла свои крылья.