Матица, поставив решето себе на колени, молча вытаскивала из него большими пальцами серые
куски пищи, клала их в широко открытый рот и громко чавкала. Зубы у неё были крупные, острые. И перед тем, как дать им кусок, она внимательно оглядывала его со всех сторон, точно искала в нём наиболее вкусные местечки.
Это подействовало на всех так, как будто что-то оглушительно треснуло или огонь в комнате погас и всех сразу охватила густая тьма, — и люди замерли в этой тьме, кто как стоял. Открытые рты, с
кусками пищи в них, были как гнойные раны на испуганных, недоумевающих лицах этих людей.
Неточные совпадения
Сперва они вступают в «манеж для коленопреклонений», где наскоро прочитывают молитву; потом направляют стопы в «манеж для телесных упражнений», где укрепляют организм фехтованием и гимнастикой; наконец, идут в «манеж для принятия
пищи», где получают по
куску черного хлеба, посыпанного солью.
Но вот солнце достигает зенита, и Угрюм-Бурчеев кричит: «Шабаш!» Опять повзводно строятся обыватели и направляются обратно в город, где церемониальным маршем проходят через «манеж для принятия
пищи» и получают по
куску черного хлеба с солью.
Небольшой
кусок хлеба, проглоченный ею, произвел только боль в желудке, отвыкшем от
пищи, и она оставалась часто без движения по нескольку минут на одном месте.
Вот он кончил наслаждаться телятиной, аккуратно, как парижанин, собрал с тарелки остатки соуса
куском хлеба, отправил в рот, проглотил, запил вином, благодарно пошлепал ладонями по щекам своим. Все это почти не мешало ему извергать звонкие словечки, и можно было думать, что
пища, попадая в его желудок, тотчас же переваривается в слова. Откинув плечи на спинку стула, сунув руки в карманы брюк, он говорил:
Но он жалел каждой копейки на какую-нибудь
пищу, кроме говядины; говядину он велел хозяйке брать самую отличную, нарочно для него самые лучшие
куски, но остальное ел у себя дома все только самое дешевое.